У Джессики пересохло во рту. Требование было ясным, почти сексуальным. Он сделал это умышленно? Хотел, чтобы она дрожала от волнения, читая записку? Испытывала вожделение? Она открыла шкаф и достала платье, заметив без удивления, что оно от известного дизайнера: покрой обманчиво прост, однако это изысканное произведение искусства из плотного шелка. Без сомнения, платье будет прекрасно сидеть на ней. Джессике потребовалось некоторое усилие, чтобы устоять перед искушением надеть его. Платье было женственным, очень сексуальным и предполагало, что позже его снимет мужчина.
Сдерживая сердцебиение, Джессика мысленно отвергла платье и все, что оно предполагало в дальнейшем. Она решительно достала из чемодана свои вещи. Какое он имеет право приказывать ей, что надеть? Работа еще не началась, а он ведет себя так, будто она принадлежит ему. Достаточно того, что он вызвал ее в Лондон, предупредив за несколько часов.
В восемь, приняв душ и переодевшись, Джессика спустилась вниз. Внешне она сохраняла невозмутимость, но ее пальцы дрожали, когда метрдотель вел ее через зал к столику, где в мерцании свечей сидел Лукас. Она уже знала, чего ждать, но не могла контролировать реакцию тела. Лукас занимал лучший столик. Он сидел с таким непринужденным видом, словно все здесь принадлежало ему. Джесси ка заметила, как потемнели его глаза, но пульсирующая на виске жилка говорила не о вожделении, а о злости. Она на мгновение пожалела, что из упрямства надела кремовое платье и выглядела несколько бледно среди экстравагантных женщин вокруг. Тем не менее для нее важнее сохранить независимость и своим видом показать бывшему любовнику, что хоть и нуждается в работе, но сама себе хозяйка.
Лукас подождал, пока она сядет, и нетерпеливо отпустил официанта. Он заговорил. Его голос ласкал, как теплый бархат:
– Разве я не велел тебе надеть черное платье?
Джессика встретила его взгляд с невозмутимостью, часто выручавшей на теннисном корте:
– Женщины не любят, когда им командуют, что носить, Лукас.
– Не всегда, – с опасным спокойствием произнес он. – Почему ты отказалась от дорогого платья, в котором выглядела бы сногсшибательно?
– Мне не нужно твое дорогое платье.
– Понятно. Ты, вероятно, выбрала этот невзрачный наряд, чтобы не возбуждать меня?
У Джессики вспыхнули щеки. Пусть она не выглядела шикарно, но вполне стильно и достойно. Во всяком случае, не заслуживала обидного и грубого замечания.
– Раньше ты не жаловался на цвет моих платьев.
– Я был молод и больше думал о том, чтобы скорее раздеть тебя. – Он сделал паузу и усмехнулся. – Это было легко после первого, недолгого сопротивления.
– Что ж, по крайней мере, теперь этот вопрос не должен тебя беспокоить.
– Этот вопрос? – насмешливо передразнил он. – Брось, Джесс. Если речь идет о сексе, говори прямо.
– Хорошо, скажу. – Джессика помахала перед его носом обложкой меню. – Боюсь, секса нет в нашем ассортименте.
Лукас откинулся на стуле.
– Упрямство возбуждает меня. Вот уж не ожидал от тебя такого сюрприза. – Он покачал головой. – Я был уверен, что тебе понравится платье, от которого любая женщина пришла бы в восторг.
– Может, я не любая женщина?
– Возможно. – Он опустил веки, чтобы скрыть блеск глаз. – Еще мне было интересно, насколько ты окажешься послушной, Джесс. Должен заметить, твое своеволие доставляет мне особое удовольствие.
– Почему же? – подняла брови Джессика.
– Если мужчина сталкивается с непокорной женщиной, у него возникает желание укротить ее, подчинить своей воле. Похоже, ты бросила мне вызов.
Джессика без труда уловила в его словах эротический подтекст и вдруг с горечью ощутила свою беспомощность. Она недооценила его и легкомысленно согласилась на нечто гораздо большее, чем смена имиджа и новый стиль рекламной кампании. Лукас был абсолютно уверен в себе, словно затеял с ней беспроигрышную игру, правил которой она не знала. Она смотрела на человека, похожего на прежнего, только очень холеного Лукаса, и понимала, что перед ней незнакомец. Джессика с ужасом осознала, что его внутренний мир был всегда надежно спрятан от нее.
Ее лицо не выдавало тревоги, а голос оставался ровным, словно они обсуждали январскую погоду:
– Считаешь приличным пригласить женщину на ужин и говорить с ней о том, как собираешься укрощать ее?
Его улыбка стала почти угрожающей.
– Разве тебя не возбуждает перспектива стать послушной игрушкой в руках властного мужчины? Признаюсь, меня всегда привлекала эта сексуальная фантазия, моя Ледяная Королева.
Джессика снова не выдала себя, услышав прозвище – Ледяная Королева. Давно она не слышала обидного титула, преследовавшего ее в детстве, а потом и в юности. Она ненавидела его, хотя отцу он нравился. Он считал, что прозвище подтверждает ее главное достижение – холодную невозмутимость. Однако холодность не приносит популярности среди коллег. Умение скрывать эмоции делает тебя опасным соперником в теннисном поединке, но не в жизни. Люди считают тебя бесчувственной и зовут Ледяной Королевой. Зато это привлекает таких мужчин, как Лукас Сарантос, для которых ты становишься амбициозным вызовом.
– Меня не волнуют твои сексуальные фантазии, – тихо сказала она.
– Честно?
– Да. Но меня интересует другое. Как ты достиг такого богатства?
– Не сейчас, – сказал он тоном, предполагавшим, что давно ждал этого вопроса. – Сделаем заказ. Что ты будешь есть? Выберешь сама или доверишь это мне?
Джессика поморщилась от очередной попытки Лукаса, как с платьем, навязать свою волю. Она собралась возразить, но перспектива изучать меню под его пристальным взглядом совсем не нравилась ей, поэтому она пожала плечами, принимая предложение.
Лукас заказал вино с полным знанием вопроса, которое не приходит в один день. Ей было странно видеть его в дорогом костюме, уверенно отдающим приказания, ведь раньше он сам был в подчинении. Джессика твердо знала, что не должна позволять ему доминировать: как в теннисе, она должна навязать свою игру.
– Так расскажешь мне? – напомнила она с настойчивостью, обычно не свойственной ей. Грустная, тихая мелодия фортепьяно немного успокоила ее. – Что должно было случиться, Лукас, чтобы ты стал таким?
Глава 4
Глядя в аквамариновые, как вода в прохладном бассейне, глаза Джессики, Лукас задумался над ответом. Инстинкт подсказывал, что надо поставить ее на место: его прошлое и перипетии судьбы ее не касаются. Тем более неожиданный интерес, как у всех женщин до нее, явно вызван огромным богатством. Однако косвенно Джессика была причиной драматической и непредсказуемой перемены в его судьбе. Ее отказ оскорбил его больнее и глубже, чем он мог предположить. Задел не только гордость, но и сердце, оставив незаживающую рану. Это был подлый удар, ведь однажды он поклялся, что никогда не позволит женщине задеть его самолюбие.
