– Прощевайте, Афанасий Михеич.
– Да, еще, если плохое чего случится, найдешь меня в деревне Каргино, это вверх по реке, ежели пехом, дня три отселе. Крайняя изба, самая последняя по дороге в сторону Красноярска, особняком стоит, лес кругом. Приходи, приму и укрою, ежели чего. Понял?
– Понял, спасибо.
– Ну ладно, прощевай уже.
Дремавший у ног хозяина Арчи тоже приоткрыл глаза и махнул хвостом.
– И тебе прощевай, а на реке-то ты меня проспал, сторож!
Арчи закрыл глаза и отвернулся от мужика. «Была б нужда да хозяйская воля, куда бы ты от меня на берегу делся…»
Кольша погладил пса. «Не переживай, Арчи, я сам лопух, на тех рыбех загляделся…» Пес, задрав голову, лизнул руку хозяину.
В начале августа сорок второго Штольц был вызван в Берлин. Он поехал не один. Взял с собой Ольгу. Командировка совпала с началом отпуска, и его предложение не вызвало возражений в Центре. Ольга, согласно разработанной легенде, должна была стать сотрудником «Аненербе» или, если это было бы абсолютно невыполнимо, любовницей или женой Штольца. Ее близость и непосредственные контакты с эсэсовцем должны быть мотивированы и не вызывать никаких подозрений. Такая перспектива, даже формально, в душе Ольгу не устраивала, но она понимала, что все личное сейчас не имеет значения. Перед отъездом из Москвы с ней беседовал Красков, он сказал ей предельно жестко:
– Надо будет – ляжешь к нему в постель. Если для тебя это невозможно, говори сейчас, я сниму тебя с задания. Отправим куда-нибудь в госпиталь, медсестры Родине тоже нужны. Это, конечно, поставит под вопрос всю операцию, но лучше это сделать сейчас, чем потом. Так что думай.
Она, с трудом проглотив комок, подступивший к горлу, ответила, что готова выполнить любой приказ командования. Красков подошел к ней, стоявшей напротив его стола по стойке «смирно», побледневшей от принятого ею столь тяжелого решения, внимательно посмотрел ей прямо в готовые брызнуть слезами глаза. Потом обнял и погладил по голове. Тихо, по-доброму, по-отечески, сказал:
– К сердцу не принимай, дочка, победим, стряхнем с себя все эти ужасы войны, как шелуха вся эта грязь слетит. Победим и заживем так, как нам сердце наше подскажет. Главное – победить. А это, о чем мы говорим, может, и не потребуется. Иди.
– Есть! – ответила Ольга и вышла из кабинета, плотнее закрыла за собой дверь и еще плотнее закрыв свое сердце такой броней, какая и не снилась конструкторам боевых машин. Она попала в немецкий тыл готовой на все. Теперь эта готовность требовала проверки на прочность. Одно дело – жить в большом доме с немецким офицером, ее спальня была для него закрыта, и надо согласиться, что он вел себя достойно. Другое – предстояло ехать в одном купе поезда, ночевать в гостинице… Как бы там ни было, но Ольга нервничала. Штольц заметил ее беспокойство. За ужином, когда они остались одни, он, сделав очень озабоченный вид, спросил ее:
– Ольга, скажите, какие награды дают русским офицерам за мужество?
Ольга, не ожидая подвоха, ответила:
– Медали и ордена разные.
– Ну а самая главная награда?
– Золотая Звезда Героя Советского Союза и орден Ленина.
– Насчет ордена вашего Ленина я не знаю, а вот Звезду Героя я точно должен буду получить, – продолжил он, наливая в бокалы вино.
Ольга удивленно посмотрела на него.
– Да, да, Ольга, за терпение и мужество, которое я проявляю ежедневно, находясь рядом с советской разведчицей и прелестной женщиной, – закончил он и рассмеялся, поднимая бокал старого, выдержанного вина. – За вас, Ольга, за вашу красоту!
Ольга смутилась и подняла свой бокал:
– За вашу выдержку, Пауль.
Они выпили, завершая ужин. Штольц поцеловал Ольге руку и наставительно сказал:
– Ольга, я хорошо понимаю, вы здесь потому, что выполняете свой долг. Поверьте, у вас нет повода волноваться, я люблю вас, но я офицер, это не важно, в какой армии на мои плечи легли эти погоны. Я не обижу вас. Будьте со мной спокойны. Теперь мы оба рискуем жизнью, нам нельзя ошибаться. Там, в Берлине, за нами будут внимательно наблюдать. Я офицер СС, моя спутница должна быть безукоризненна.
– Хорошо, Пауль, я вас поняла, – улыбнулась Ольга, прощаясь.
Утром машиной они выехали в Кёнигсберг, там у Штольца были какие-то служебные дела, после чего – поездом в Берлин.
Специальная гостиница для высшего офицерского состава СС в пригороде столицы рейха была небольшой и очень уютной. Окно их просторного номера выходило в сад. Вечерний воздух был наполнен ароматом поспевающих яблок. Было тихо и спокойно. Ольга сидела у окна и ждала Штольца. Он, оставив ее в гостинице, уехал к своему начальству. Около полуночи скрипнули тормоза машины, хлопнула дверца, и она услышала шаги по брусчатке – он приехал. Ольга обратила внимание на то, что узнала его просто по шагам.
– Ты не спишь? Я так и знал.
– Все хорошо, Пауль?
– Более чем. Мы приглашены завтра на ужин к очень влиятельному в рейхе человеку. Это промышленный магнат, пользующийся особым доверием самого фюрера. Мы с ним дальние родственники по материнской линии и случайно встретились в приемной Гиммлера. У него юбилей, там будет много интересных людей. Очень важных для нас с тобой, дорогая. Увы, карьерный рост требует обширных связей…
Пауль жестом показал, что в номере, возможно, стоит прослушивающая аппаратура.
– Я так рада, дорогой, но что мне надеть? – понимающе кивнула ему Ольга.
– Ты должна быть, как всегда, самой обворожительной дамой…
Утром следующего дня они выехали в центр и долго ходили по салонам и магазинам, подбирая для Ольги подобающий наряд на вечер. Штольц был щедр до расточительности. Дорогие платья, белье, драгоценные украшения. Всем своим поведением он показывал, что готов для Ольги на все. Это было действительно так. Ему не нужно было играть любящего мужчину, он им был на самом деле, и Ольга это чувствовала. В какие-то моменты это ее пугало. Она понимала, что все эти вещи – просто необходимый антураж, формирующий ее образ. Но то, как они ей преподносились… Около пяти вечера они подъехали к большому дому на Фридрихштрассе. Пауль открыл перед Ольгой дверцу машины, и взору встречавшего их хозяина предстала изумительной красоты женщина в шикарном вечернем платье густо-синего цвета. Высокая и статная, она была абсолютно пропорционально сложена. Глубокое декольте и ожерелье из белого жемчуга подчеркивали чистоту и нежность кожи. Руки с узкими запястьями, длинными аккуратными пальцами, украшенными сверкающими гранеными каменьями перстнями, свидетельствовали о ее явной принадлежности к аристократическому обществу.
– Пауль?! Где вы нашли эту драгоценность? – целуя руку Ольги, проговорил мужчина в элегантном гражданском костюме, высокий, крепкого телосложения, с небольшими усами и идеальным пробором на большой с сединой на висках голове. Его полные губы едва коснулись руки Ольги, она почувствовала лишь его горячее дыхание и холодные пальцы.
