– Что ты сделал, Вангол? Это же наши, партизаны.
– Да ничего я не сделал, через полчаса очухаются, и все, подумают, померещилось им спьяну…
– Они что, пьяные были?
– Ну, не совсем пьяные, но выпившие точно…
– Тогда правильно сделал, другой раз будут думать, прежде чем пить на посту.
– Да, испугались они сильно. Вангол, а что ты сделал? – спросил Арефьев, просительно улыбаясь.
– Создал им образы белых исполинов из средиземья. Федор, помнишь их гостеприимный вид?
– Да уж, забудешь такое.
Капитан повел подбородком, воспоминания явно не были для него приятны.
– Если бы не высота, они бы нас тогда порвали.
– Кто знает, но нам тогда точно повезло.
– А этим бы не повезло, будь на нашем месте фашисты. Тоже мне секрет. Мы их не меньше чем за полкилометра засекли, правда, Степан?
– Ты, Володя, мне в спину сопел, когда Вангол знак о них дал…
– Так я просто, обобщенно, так сказал, конечно, это командир их заметил…
– Чего вы, Степан?
– Да вот, хвастуна этого иной раз одернуть не мешает. А ты чего над нашими партизанами надсмехаешься? С ними бы сидел, точно так же в штаны бы и наделал. Они ж крестьяне простые, им землю пахать, а не воевать надо…
– Да ну тебя, я же просто так, без зла какого.
– Не имей привычки такой. Ты о людях худо сказал, им уже от одного этого, может, плохо стало, сколько тебя учить-то надо? Прежде чем что-то сказать, думай. Даже прежде, чем что-то подумать, сначала поразмышляй.
– Все, я все понял. Вот послала судьба учителей.
– Благодарить за то должон, – улыбнулся Макушев.
– Дак я и благодарю.
Вангол, слушая эту перепалку, улыбнулся. Ну дает капитан, прямо как старец тот, рассуждения такие, глубоко его проняло то лечение. Очень изменился Степан, какой-то даже обликом чуть другой стал. Был хороший человек, стал еще лучше, светлее. Вангол откинулся на вещмешок и закрыл глаза. В зимовье, больше похожем на землянку, было тепло. Потрескивая сухими дровами, топилась небольшая буржуйка. Вангол взглянул на часы, через пятнадцать минут у них сеанс связи.
– Володя, рацию на связь!
– Сейчас, – вскинулся дремавший Арефьев и стал готовиться к работе.
«Прошу ускорить выполнение задания и срочно возвращаться на базу. Дед», – прочитал принятую шифровку Вангол. Это означало особую важность приказа, Красков редко давал указание поставить свой псевдоним под текстом.
– Все, двинулись дальше, до рассвета нужно выйти к точке встречи.
– Ну что, Кольша, расставаться будем или решил со мной идти? – Пловец, поглядывая на сидевшего у печки парня, укладывал в вещмешок пучки вяленого ельца.
– Что тут решать, давно уже решил. С тобой пойду. Ты же без меня в тайге пропадешь. Ни рыбалить, ни охотиться не умеешь.
– Так уж и не умею? Вместе же ловили… – улыбнулся Пловец.
– Ага, вместе, твой улов в одном пучке уместился… – рассмеялся Кольша.
– Если серьезно, Кольша, не хотел бы я с тобой идти. Если меня возьмут, тебе тоже крышка. Они, паря, со мной разбираться не будут. Сразу в расход. Боюсь я за тебя.
– Нас никто не найдет. Да и кто нас искать-то теперь будет… Скоро осень, а там и морозы ударят, снег ляжет. Может быть, здесь до весны переждем, перезимуем, а весной…
– Нет, Кольша, уходить надо сейчас. Война идет, и мне воевать надо. Нету у меня другого выхода, понимаешь? А тебе учиться надо.
– Я с тобой воевать пойду.
– Ой, ну что мне с тобой делать? Ведь все одно не отстанешь же?
– Не, не отстану.
– Хорошо, только уговор такой будет. Если что, ты меня не знаешь. Только-только встретились. Вообще незнакомы. – Пловец глянул в глаза Кольше. – Договорились?
– Я тебя не понял. Если что – это что?
– Тьфу ты, это если нас поймают.
– Нас не поймают.
– Да, с тобой трудно спорить. Упертый ты, Кольша, как пень. Вцепишься в свое, как корнями в землю, и не сдвинешь тебя никак. А может, это и хорошо… – Пловец вздохнул. – Ладно, идем вместе, у меня тут план кое-какой есть. Сначала надо на ручей заглянуть, там золото намытое припрятано, надеюсь, не нашли вертухаи. Немного, конечно, с полкило, но, думаю, для нашего дела хватит. Обменять его надо на одежду нормальную, деньги, продукты, главное – документы добыть. Будут документы, выберемся из Сибири, а там видно будет, кому куда дорожка. Документы добыть надо. Без них точно пехом идти придется, да и то до первого мента. Вот только как это сделать, большой вопрос.
– Я смогу, мужик один есть, он в деревне Каргино живет, с самого краю, последняя изба. Он нам все, что просили, привозил на обмен. Только мы на меха менялись, а золото…
– Золото всегда в цене, Кольша, надо найти твоего знакомого, может, это и есть наша удача…
– Найдем. У нас еще время есть до холодов. Когда выходим?
– Сегодня и выходим, вот чайком побалуемся и пойдем, хорошо?
– Хорошо.
Арчи, как будто понимая разговор, засуетился вокруг зимовья. Вероятно проверяя, все ли его тайники надежно укрыты. Откопал нычку и улегся у поленницы, с треском круша и перемалывая какую-то кость, оставлять которую на произвол судьбы его собачья натура не позволила. Когда еще в эти места вернуться придется…
На пятый день пути, вечером, они вышли к деревне. Как узнать, Каргино это или какая другая деревня? Они уже миновали несколько поселений. Как стемнело, Пловец пошел на разведку один, оставив Кольшу и собаку на берегу. Через час вернулся:
– Это Каргино. Пришли, значит. Обойти берегом надо и с того конца искать избу твоего знакомца.
Обойти по берегу не получилось; небольшая, но бурная речка делила деревню пополам, и в месте впадения в Енисей перейти ее было сложно, да еще и ночью. Пошли по ней и в самой деревне по мосту перешли на тот берег. На деревенской улице было тихо и темно. Ни одно окно не светилось в больших домах и избах. Только собаки сопровождали лаем их путь, но тут уж ничего не поделаешь. Арчи шел рядом с Кольшей, молча жался боком к его ноге, не отвечая на столь негостеприимное собачье многоголосье.
– Вообще-то это не деревня, а село.
– Почему?
– На той стороне церковь стоит, я видел. Дома двухэтажные, явно купеческого сословия народ жил. Если в деревне церковь возводили, она уже селом именовалась, так вот.
– Понял, гляди, там вроде изба на отшибе самом. Пойду я, обожди здесь, я скоро.
– Кольша, осторожней, вдруг не та изба…
– Та, он же сказал, самая последняя по дороге.
