По инициативе Ольги они в своей большой, по меркам Новой Швабии, квартире стали устраивать вечеринки по пятницам. Кроме спальни и маленькой кухни, у них была довольно просторная комната, которую и сделали гостиной. Круг знакомств постепенно расширялся. Красота Ольги и происхождение Пауля делали свое дело. Вскоре они стали столь популярны, что попасть к ним на вечеринку считалось удачей. Связи, рождавшиеся в застольях этими уютными вечерами, были очень полезны, вот только польза эта пока оседала между строк шекспировских монологов.
Динамик хрипел голосом Левитана, сообщая о кровопролитных боях на подступах к Сталинграду, о больших потерях, нанесенных фашистам, и о том, что врагу не удастся помыть сапоги в священной русской реке.
Евграф Семенович улыбнулся:
– Не выйдет у вас ничего, господа фашисты, не выйдет… Куда вы к нам в зиму прете? Обломают вам рога, обломают… Прямо вижу, как вам там хвост прижмут…
Последнее время он почти перестал есть. Не потому, что еды почти не было, просто ему не хотелось. Пропало желание и аппетит. Несмотря на это, он чувствовал себя совсем даже неплохо. Особенно когда садился писать.
«После первого свидания с девушкой Костя долго не мог прийти в себя. Они расстались, по земным понятиям, под утро. Расстаться не было сил. Оба понимали это, потому им было смешно и весело. Они уже знали, что нужны друг другу и это всерьез и навсегда. Они в этом были убеждены. Другими словами, они находились во власти эйфории любви, чистой и светлой энергии жизни. Эта энергия переполняла их мысли, она наполняла их тела невыразимой силой взаимного притяжения. Их руки никак не могли рассоединиться в прощании. Их губы жаждали близости, но они не решались на это, и только легкое касание в прощальный миг озарило их души трепетным чувством блаженства.
Наверное, если есть райское наслаждение, то это именно эти секунды счастья.
Костя не мог уснуть. Он думал о том, как теперь быть, ведь он здесь пришелец. Он из другого мира, совсем не так устроенного, живущего по другим законам и принципам. Возможно ли ему будет здесь создать семью? Испытать счастье…
Костя вспомнил своих. Его родители познакомились после победы над фашистской Германией. Отец, прошедший всю войну, вернулся в Ленинград в звании подполковника с боевыми орденами на груди. Встретив на Невском симпатичную девушку, познакомился с ней и через месяц предложил ей руку и сердце. Она приняла его предложение и уехала советоваться к родителям в Симферополь. Отец поехал следом, они поженились и были счастливы. Там, в солнечном Крыму, и прошло детство Константина, а потом мечта стать офицером, как отец, стала реальностью. Он учился много лет и наконец удостоился высокой чести быть офицером. Отец не дожил до этого дня. Мама была счастлива за двоих, когда он принимал присягу на верность Родине и вышел к ней в блестящих золотом погонах. Он был военным летчиком, со временем стал одним из лучших в армии. Потом была Школа космического пилотирования, и он влился в особую, элитную когорту пилотов космических кораблей. Его личные достижения даже здесь признавались как высокие и вызывали уважение. Он чувствовал это, от него этого никто не скрывал. К нему относились с уважением, но иначе, не как на земле. Здесь он начал чувствовать и понимать, что чем выше степень уважения к себе он испытывал, тем большую ответственность требовалось ему брать на себя. Он внимательно изучал этот мир во всех сферах жизни. Здесь были уважение и любовь, но не было слепого обожания и прославления героев, не было особого положения для кого-то и особых условий, здесь нельзя было позволить себе двойную жизнь. Косте это пришлось по душе, ему нравились такие отношения, такой жизненный уклад. Теперь, когда в его жизни появилась любимая девушка, он понял, что не сможет покинуть эту землю. Он хочет остаться здесь и быть полезным, насколько возможно в этом мире. Он решил поговорить со своим наставником.
– Вы хотите остаться? Но пока никто не обещал вам возвращения на поверхность планеты, Константин. Не нужно объяснять причины вашего желания, они нам ясны. Мы ведь наблюдаем за вами, поверьте, это просто контроль ваших передвижений. Но вы были замечены с девушкой, и теперь я смею предположить, что она заняла место в вашем сердце.
Наставник сдержанно улыбнулся.
Константин вдруг покраснел и посмотрел прямо в глаза наставнику.
– Вы мне нравитесь, Максимов, я буду за то, чтобы вам разрешили остаться в нашем мире.
– Спасибо. Я оправдаю ваше доверие.
– Хорошо, но перед этим, вероятно, вам придется выполнить некую миссию. Это будет связано с кратковременным возвращением на поверхность планеты…
Увидев, что лицо Константина стало серьезным и слегка расстроенным, наставник добавил:
– Поверьте, это ни в коем случае не повредит ни вашему народу, ни государству, ни вам лично. Это необходимо сделать ради всей цивилизации, живущей на внешней поверхности земли. Она в опасности. Вы человек известный, сейчас у себя вы, скорее всего, считаетесь пропавшим без вести, ваше появление будет важным событием на земле. Мы очень рассчитываем на вас, Константин. Завтра вам будет предоставлен для ознакомления некий материал, после чего мы выслушаем ваше мнение. Хорошо?
– Хорошо.
– Вот и прекрасно, до завтра».
Евграф Семенович внимательно прочитал то, что им было только что написано, и изумленно вздохнул.
– Не понимаю, как я это все пишу, откуда это все берется, я же не собирался писать о будущем нашей страны, а теперь что? Придется… Если война закончилась, а ему тридцать лет, то это приблизительно семидесятые годы. О боже, что здесь будет через такое время, как об этом писать? Немца-то мы побьем, но что потом будет?..
Группа «Северный ветер» отправилась на Дальний Восток, на базу Тихоокеанского флота без долгих сборов. Ехали по гражданке, особая секретность предстоящей операции требовала строгой конспирации. В дороге Вангол много читал, практически не выходя из купе, только на станции Могоча вышел на перрон. Было утро, и только что вставшее солнце золотило склоны сопок, опоясывающих с юга этот таежный поселок. Вангол вспомнил то зимнее, беспощадно холодное светило и сотни сидящих на корточках на этом перроне людей. Людей, ставших зэками, замерзающих под этим ослепительным солнцем, при минус сорока пяти и легком низовом ветре, пронизывающем человека насквозь, до ломоты в костях, до сильнейшей боли в голове, до смертной тоски…
Вангол читал все, что подобрал ему Пучинский об Антарктиде. Постепенно в воображении Вангола стал прорисовываться этот покрытый тайной и многокилометровым панцирем льда материк.
«Интересно, да? Огромный материк, часть земли, а открыт людьми, причем русскими, только в девятнадцатом веке! И до сих пор о нем больше предположений и догадок, чем точных знаний. Не зря они туда сунулись». Вангол потрогал висевшую на шее ладанку с кусочком янтаря, подаренную Такдыганом. Воспоминания приходили и приходили, мешая сосредоточиться на главном. Он вспомнил, как бежал по тайге, имея в кармане луковицу и кусок хлеба. Не зная дороги, не имея практически никаких шансов на жизнь. Что-то тогда спасло его. Вангол уже давно не верил в случайности. Он хорошо знал, что все, что происходит в жизни человека сегодня, есть следствие его поступков, мыслей, желаний в прошлом. Должен был погибнуть, пропасть в этой тайге, а нет, выжил. Говорят – это судьба. Правильно говорят, судьба – это и есть концентрированное следствие всего того, что ты совершил в прошлом и творишь каждодневно. Только Вангол никак не мог понять, чего же он такого в прошлом совершил, что судьба пощадила его. Сохранила жизнь. Может быть, она сделала это в расчете на будущее…
