Лидер, по существу, совершает бартерную сделку с группой. Смысл этой сделки состоит в том, что он готов взять на себя ответственность. Он думает о том, о чем среднему человеку думать трудно и неприятно. Восемьдесят, а то и больше процентов людей не готовы брать на себя ответственность. Они смиряются с дискомфортом, с тем, что не реализуют свой потенциал, с тем, что получают меньше денег и радости от жизни, что не чувствуют той же полноты жизни, какую чувствуют лидеры. Но люди готовы на такой расклад: это их плата за возможность не нести ответственность.
Харизматический лидер берет на себя максимум ответственности. Его подчиненные, коллеги, партнеры получают отдачу, пропорциональную взятой на себя доле ответственности. Остальное достается лидеру. В обмен на взятую ответственность он получает власть и право диктовать свою волю. И этой властью лидер распоряжается в своих интересах. Опираясь на нее, он приближается к достижению своих личных целей.
Харизматик и его борьба
Не бывает миссии без борьбы. Любая миссия – завоевание, сражения, победы, ожесточенное противостояние. Практически каждый харизматик ощущает свою миссию как священную войну за все хорошее против всего плохого. Гитлер так и назвал свой объемный труд – «Моя борьба». Склонностью к борьбе харизматические лидеры напоминают личностей героического склада. Но если последние готовы сражаться и погибнуть, то харизматики намерены бороться, победить и жить дальше.
Миссию достаточно транслировать окружающим периодически. Борьбу же нужно демонстрировать постоянно. А с чем вообще борется харизматический лидер? Он всегда в напряжении, все время сталкивается с сопротивлением среды. Самый простой случай – борьба с болезнью. Многие харизматики долгое время борются с каким-нибудь заболеванием. Франклин Делано Рузвельт сделал политическую карьеру, будучи инвалидом; в сорок лет он заболел полиомиелитом. Борис Ельцин страдал сердечной недостаточностью. О Цезаре рассказывали, что он болел эпилепсией, хотя неясно, правда это или нет. Джон Кеннеди в течение двадцати лет, до самой смерти, мучился от сильных болей в позвоночнике. Травму он получил на флоте, спасая своих товарищей после столкновения с японским эсминцем. Че Гевара долго болел астмой, которая могла внезапно обостриться во время военного похода или революционных акций. Однако Че отмахивался от сочувствия и упорно курил сигары, утверждая, что они облегчают его состояние.
Более эффектный противник – внешние противоборствующие силы, общественные традиции и устои, наследие прошлого или же социум в целом. Бойцовская позиция, борьба с реальными врагами, обстоятельствами, режимом усиливает харизму личности, претендующей на особое влияние. Если мы изучим образы многих знаменитостей, от Аллы Пугачевой до Эдуарда Лимонова, от Владимира Высоцкого до Владимира Жириновского, то увидим, что в значительной степени эти образы опираются на идею борьбы.
Правда, не каждый поклонник сможет объяснить, с кем, как и зачем боролись все эти люди, а также кого именно они победили. Кажется, что Высоцкий был врагом советской системы. Но ведь эта система смотрела сквозь пальцы на то, что он давал концерты, пусть и неофициальные, в Штатах и Канаде или носился по улицам Москвы на «Мерседесе». Эта система разрешила ему брак с гражданкой капиталистической страны. Да и прямо критических, «антисоветских» стихов и песен у Высоцкого нет, хотя многие поклонники и интерпретировали его тексты именно так. Высоцкий не выходил на митинги вместе с диссидентами, не выступал с политическими лозунгами, не подписывал коллективных писем, осуждающих партию и правительство. Тогда с чего же мы решили, что Высоцкий был борцом с системой? Все дело в его образе бунтаря и в образах его героев.
Другой пример – Владимир Жириновский, который производит на своих избирателей впечатление политика, непримиримо выступающего против режима. Однако если изучить, как депутаты от ЛДПР голосовали в Думе, то окажется, что они очень часто проявляли удивительную солидарность с партией власти. Впрочем, все это уже неважно: образ борцов с системой уже сложился и работает на харизматиков, даже если сами они ни с кем уже давно не сражаются.
Разумеется, не каждый лидер-харизматик – воинствующий агрессор, ратующий за уничтожение всех неверных. Многим вспомнится Ганди и его ненасильственное сопротивление. Ганди не держал оружия в руках, но борьба его была не менее ожесточенной, а победа – не менее радикальной, чем у французских революционеров на баррикадах. А, возможно, идеальным примером лидера-борца стал Нельсон Мандела, который успел и повторить уроки Ганди, и устроить вооруженную борьбу с режимом, и отсидеть в одиночном заключении (двадцать семь лет!), и стать президентом-объединителем, стремящимся примирить враждующие стороны.
Харизматик, в отличие от героя, не проигрывает. А если проигрывает, то утрачивает лидерство: поражения губительны для харизмы. Если шанс проиграть слишком велик, он предпочтет вовсе избежать боя. Или, скажем, умереть до того, как проиграет сражение. Так сделал Гитлер, который умер еще не побежденным. Германия окончательно пала уже без него.
Но Гитлер совершил ошибку, выбрав себе не тех врагов. Мудрые харизматики внимательно оценивают потенциального врага или соперника, прежде чем вступить с ним в конфликт. Они обдумывают, смогут ли с ним бороться и выиграть или же героически умрут. В то же время они понимают, что нельзя выбирать слабого соперника. Враг, с которым ты сражаешься, задает масштаб твоей харизмы. Трудно завоевать репутацию харизматического лидера, если ты всю жизнь борешься с хроническим ринитом. Образ такого противника невозможно драматизировать.
В основе борьбы харизматика лежит стремление к власти. Иногда это настоящая жажда власти. Лидер, разумеется, преследует свои личные интересы. Но сражается он не за них – а за власть, за установление своего режима, за победу своей группы. Для большинства харизматиков, пусть они в этом и не признаются, борьба – естественное состояние, а для некоторых – смысл жизни. Они готовы перегрызть глотку тому, кто покушается на интересы их компании, их народа, их группы.
Борьба проистекает и из того, что для харизматика очень важно поделить мир на своих и чужих, врагов. Свои – те, кто проникся миссией и демонстрирует ей приверженность. Враги – все остальные, но особенно те, кто посягает на цель группы, на будущее, которое ей пообещал лидер. Реестр своих врагов лидер может пополнять произвольно, занося туда тех, кто мешает ему в данный момент. А может и вычеркивать из него тех, кто признал его версию будущего, продемонстрировал верность миссии.
Харизматическая личность всегда востребована там, где произошла беда, где нужно поднимать кого-то на борьбу. В начале 1990-х годов России очень хотелось воинствующего президента. И страна получила Ельцина, давно заработавшего имидж борца и бунтаря, радикала, отменившего советскую идеологию, выступающего на танке и готового пустить танки на парламент. Харизма Ельцина – это харизма революционера, харизма военного времени. Имидж борца сыграл большую роль и в президентской кампании 1996 года, которую имиджмейкеры Ельцина вели под лозунгом борьбы с поднявшей голову гидрой прошлого.
Столкнувшись с трудностями и опасностями, харизматик не станет успокаивать народ. Он не станет убеждать, что все устоится и они справятся, что время лечит раны и нет никакой трагедии. Для репутации будущего лидера нет ничего опаснее, чем пытаться снимать напряжение, утихомиривать людей, которые смотрят ему в рот и ждут, куда он их поведет. Михаил Горбачев пришел к власти и инициировал перестройку. Это был кризис, большой перелом. Во время такого перелома народ нуждается в харизматическом лидере, который способен лихо провести страну через сложные времена, увлечь людей за собой. Горбачев пошел по другому пути. Это была попытка достичь компромисса. Консенсуса. Не искать врагов, а искать друзей. Страну трясет, а лидер пытается строить гармонизирующую модель. Этот диссонанс и подорвал его позиции как президента, вывел его из числа серьезных политических игроков.
