Истолковав ответ по-своему, водитель усмехнулся и подрулил к группе томно курящих девиц. Девушки приосанились и засверкали глазами, но остались на месте, зато откуда-то сбоку возникло широкое и дряблое лицо.
– Что бы вы хотели? – Спросила дородная женщина лет шестидесяти.
– Только не вас.
Шофер заржал и, принялся хлопать в ладоши.
– Жаль, – тоже смеясь, сказала тетка. – А то бы я… Ну ладно, серьезно. Вон мои стоят, – она подала путанам какой-то невидимый знак, и те засверкали пуще прежнего. – Особые пожелания имеются? Блондинки, брюнетки, пухленькие, стройные.
– Вы как торгуете – на вынос?
– Апартаменты нужны? – Смекнула бандерша. – Есть обычные, есть королевские. Но они по времени.
– Королевские не надо. На всю ночь.
– Сто, – кротко отозвалась она. – Девушку какую возьмете?
– А можно без?
– Золотой, у меня же не гостиница.
– Тогда давай любую.
Петр отдал тетке триста долларов, и та усадила на заднее сидение какую-то тощую барышню. Он только глянул в зеркальце – не мужик ли, и молча махнул рукой.
– Переплатил, – наставительно произнес водитель. – Можно было поторговаться.
– Ну ты, руль! – Возмутилась гетера. – Торгуются на базаре, понял?
– С этой шаланды толку не будет, – заключил он. – Смотри за бутылкой, а то подсыпет чего. Знаешь, как люди потом просыпаются? Сами себя не помнят.
– Знаю, – сказал Петр.
Апартаменты оказались однокомнатной квартирой, и даже кровать, вопреки ожиданиям, была не «семь на восемь», а просто – кровать. Петр поставил на стол сумку с продуктами и задернул шторы. Достав из второго пакета джинсы, новую рубашку и белье, он принялся раздеваться. Путана, не снимая каблуков, собралась идти в ванную, но он ее остановил.
– Ты сама откуда будешь?
– Здешняя я.
– Еще соврешь – в рог получишь.
– Ну, из Молдавии, какая тебе разница? Думаешь, у нас там…
Предвидя какую-то гадость, Петр жестом велел ей заткнуться.
– Суп варить умеешь?
– А, ты из этих, – молдаванка ни капли не удивилась. – В бегах, значит? Подфартило мне. Трахаться не будем?
– Как настроение… А что, сейчас многие бегают?
– Без допросов, о`кей? Если человек тебе про других рассказывает, то и про тебя тоже разболтает.
– Не дура, – похвалил Петр. – Ну так что с нашим супом?
Девушка притворно вздохнула и, скинув туфли, взяла сумку. Когда она ушла на кухню, Петр блаженно развалился в кресле и включил телевизор.
– …известный писатель Валуев, – закончил фразу диктор, и по экрану двинулась панорама: компьютер, стена, книжные шкафы, дверь, окно, стена. Вернувшись к компьютеру, камера скользнула вниз и уперлась в мокрое пятно на полу.
– При опросе соседей оперативники выяснили, что примерно за полтора часа до трагедии к Валуеву кто-то приходил.
– «Дорожный патруль»? – Крикнула из кухни девушка. – Лучше переключи на…
– Умри! – Рявкнул Петр.
– …с помощью жевательной резинки… Авария на Крымском мосту, двое пострадавших, – монотонно произнес женский голос, а мужской начал перечислять, кто, куда и на чем ехал.
Петр убавил громкость и прошелся вокруг стола. Валуев, Валуев… Однофамилец? Вполне вероятно, во всяком случае, тот Валуев, что из черного списка, книг не писал. Как и Батуганин не был банкиром. А Кочергин не был психиатром – и однофамильцем тоже не был. Валентин Матвеич… добрый доктор мозгоклюй.
– Эту передачу повторяют? – Спросил он.
– По выходным. Там самые крутые происшествия. Во сколько, не помню. Надо программу посмотреть.
Известный писатель Валуев… Хоть бы не секунду раньше!..
– Эй, ты книжки читаешь?
– Иногда, а что?
– Этот Валуев…
– А, у него детективы.
– Зовут его как?
– Сейчас, погоди…
Девушка вошла в комнату: в одной руке нож, в другой луковица.
– Щас, щас… – она потерла локтем нос и обрадованно вспомнила. – Иван. Иван Валуев, во!
– Молодец. Иди, готовь дальше, – распорядился Петр.
Валуев Иван Тимофеевич. Не самое редкое сочетание, при том, что еще неизвестно, был ли казненный Тимофеевичем. А может, и не казненный. Не-е-е… Что-то подсказывало: к Валуеву приходил не грабитель. Его убили по приговору Народного Ополчения. Кто-то водит пальцем по черному списку и ставит крестики. Это значит, он не один. Значит, нужно искать.
– Эй, как тебя? Ты про Нуркина ничего не слышала?
Петру хотелось иметь третий труп из списка. Три – уже не совпадение.
– Не-а.
– Я отлучусь ненадолго. Если смоешься и оставишь меня без супа и без ночлега…
– Не переживай. Куда я денусь из подводной лодки?
Про лодку она хорошо. Петр перебрал знакомых – самым подходящим был Костя Роговцев. Как раз из бывших подводников. Перст судьбы, получается. Если он найдет Константина…
Петр постучал по деревяшке. Найдет… Кого-то из Ополчения… Он в это не верил.
Остановившись перед Костиной квартирой, он долго собирался с духом. Если и здесь не то… Тогда все, больше у него никого нет. В принципе, было еще несколько человек, но с ними связываться не хотелось. Не проверенные, из последнего призыва. Те, кто не по убеждениям, а ради славы. Он и раньше отказывался брать их в сотню, а теперь и вовсе не рискнет. Только Костя. Он один остался – из настоящих, из своих.
От волнения звонок вышел робкий и прерывистый. Петр собирался нажать еще раз, но не успел – дверь открыли. Женщина. За тридцать. Некрасивая. Не обаятельная даже – так, лохудра какая-то.
Женщина поправила немытые волосы и вопросительно посмотрела на Петра.
– Я вас слушаю, – сказала она, и из-под ее верхней губы вылез черный гнилой зуб.
Сестер у Кости не было. А спать он с такой погнушается.
Не говоря ни слова, Петр развернулся и пошел вниз. Спустившись на два этажа, он вдруг обозлился – на весь мир и на себя лично.
Что за сопли, подумал он, стукнув себя кулаком по бедру. Что за кисельные берега? Костю не нашел? А откуда ему взяться, если всех убрали? Его, небось, в первую очередь. Он же был самый лучший. Ну, почти. Кроме меня. Да, кроме меня – самый. И при этом надеяться, что его не тронут? Держи карман!
Петр вызвал лифт и нанес пару ударов в пустоту. Ххук! Ххук! Обложили, да?! Эксперимент продолжается?! Ла-адно. Будет вам эксперимент.
Мозг переполняла звериная отчаянная ярость, мышцы подрагивали и зудели. Появилось желание разогнаться и бежать, бежать – как в детстве, пока не задохнешься и не упадешь в траву.
