По углам ватмана красовались четыре рваных дыры.
– А что не в «десятку»? Из принципа?
– Школярство. Мы же не в учебке. Результат годится?
– Вполне. В учебке этому не научат. А?
Сапер улыбнулся – якобы иронично.
– Где так наблатыкался? – Спросил он. – Неужели в партии?
– В какой еще партии?
– В геологической, в какой.
Ну вот, началось. Петр скривился и принялся заряжать рожок по новой.
– Небось, на оленях тренировался? – Невинно продолжал Сапер. – Или на чукчах? Слушай! А правда, что у них принято гостям жену на ночь отдавать?
– Правда, – хмуро отозвался Петр.
– Ну и?.. Ты пробовал?
– Нет.
– Почему?
– Съездишь – узнаешь.
– А ты много раз там был?
Петр вздохнул и, отложив автомат, посмотрел ему в глаза.
– Мы договорились: никаких допросов. Что сами раскопаете, то ваше. Я вам в компанию не набивался. Не нравлюсь – до свидания.
– Ты нас устраиваешь.
Главным образом – тем, что я никто и ниоткуда, мысленно уточнил Петр.
– Хорошие стрелки с чистой анкетой на дороге не валяются, – заявил он, не отводя взгляда. – И закроем тему.
– Закроем, – согласился Сапер.
Обедали они вместе, и это было что-то новенькое.
– Маэстро велел искать с тобой контакт, – пожаловался Сапер. – Духовный, так сказать.
– Спасибо, не телесный, – буркнул Петр. – Ищи, мне-то что.
– Уже ищу, – проскрежетал он.
Сапер глотнул минералки, и она громко запузырилась у него в пищеводе. Внешние шумы, за исключением подвывавшей вентиляции, в комнату не проникали, поэтому каждый шорох одежды, каждое движение челюстей звучали ясно и отчетливо. Под потолком тихонько покачивался сплюснутый, вроде летающей тарелки, плафон. Синхронно с ним по столу ездило ярко-желтое пятно, и от этого Петру казалось, что он находится в трюме корабля.
Кто приносил еду, Петру было неизвестно, но сегодня они заранее знали, что накрывать надо на двоих. Подготовка проходила по жесткому сценарию, и теперь Петр убедился в этом окончательно. То, что он не воспринял Маэстро всерьез, ничего не значило. Люди, отловившие его в подвале, люди, владевшие такими подземельями и собиравшиеся в скором времени ликвидировать Немаляева – они… как бы это…
– А есть кто-нибудь, кто круче вас? – Ни с того ни с сего спросил Петр.
– Пока да, – невозмутимо ответил Сапер.
– Но это не надолго, да?
– Как работать будешь.
– Так я ведь не буду, – Петр сцепил руки за затылком и прогнулся назад – насколько позволяла высокая спинка. – Я в Австралию собрался. С семьей.
– Для тебя и в Австралии дело найдется.
– А если я вам все провалю?
– Тогда уж наверняка в Австралию. Все трое – в одной урне.
Сапер допил воду и, крякнув, поднялся.
– Пойдем, с тобой Маэстро говорить хочет.
В пределах бункера Петру глаза не завязывали, и все пути он давно запомнил. По коридору до развилки, потом налево, две ступеньки вверх и пять метров до бронированной двери. Остановиться и предъявить телекамере физиономию. Смешно. Как будто в бункер мог затесаться кто-то еще.
Пройдя через автоматический КПП, он преодолел прямой, упиравшийся в бойницу, участок и снова свернул – к тому помещению, куда его привезли неделю назад. Сапер, как и в первый раз, как и во все другие разы, остался снаружи. Только штурвал не задраил.
Петр сел в кресло и уставился на темный монитор. Маэстро наверняка уже был на месте, но субординация требовала паузы. Петр погрыз ноготь и выплюнул заусенец. Он не торопился.
Минуты через три экран вспыхнул. Маэстро выглядел свежим и умиротворенным. Судя по позе, он сидел нога на ногу – в его возрасте это доступно не каждому.
– С вашими родными все в порядке, – сразу же объявил он, и Петр чинно кивнул. – Идеи есть? Пора определяться.
– Ваш клиент, насколько он пунктуален?
– Наш с вами клиент, – сказал Маэстро с ударением, – меняет свой график только в экстренных случаях.
Петр достал из кармана расписание – результат длительной работы филеров. Семь листков были сплошь усеяны его собственными пометками в виде галочек, крестиков и вопросительных знаков. Александр Немаляев, там – вице-премьер, а здесь – вор в законе, был крайне занятым человеком и, по сути, человеком несчастным. Положение принуждало его к определенному образу жизни, и оно же превратило эту жизнь в подобие электрички.
Особенно Петра поразили строки во второй части четверговой страницы:
«19.00–22.0 °Cекс*
22.00–22.35 Просмотр новостей
22.35–23.05 Возвращение домой».
– Все забываю спросить, что означает эта звездочка после «секса»?
– Необязательное мероприятие, – с каменным лицом пояснил Маэстро и, внезапно рассмеявшись, добавил. – То есть если встанет.
– Три часа? – Усомнился Петр.
– Не надо понимать буквально. Под сексом имеется в виду посещение любовницы. Чем они там занимаются, нам неведомо, но охраняют их достойно.
– Так или иначе, пункты, отмеченные звездочкой, мы в расчет не принимаем. Нам нужен верняк.
– Да, – подтвердил Маэстро.
– Время, что он проводит в своем коттедже, отпадает. Если ваша карта точна…
– Согласен, согласен, – отмахнулся он. – Там все простреливается на километр.
– В московский офис тоже не полезем. В камикадзе я не нанимался. Тогда… А что, собственно, остается? Вот: «22.00–01.30 Казино».
– Это суббота, – по памяти назвал Маэстро. – Не годится. Тьма народу, и половина из них – секьюрити.
– По дороге не перехватить. Меняет маршруты, плюс броня, плюс прикрытие, плюс машина-двойник, – наугад перечислил Петр.
– И кое-что сверх того.
– Других возможностей я не вижу. Что за казино?
– «Золото нибелунгов». Место клубное.
– Закрытое, что ли?
– Не совсем. Но вас туда не пустят.
– Ну да! Ботинки за тысячу долларов, костюм за две, часы… часы у меня свои, – он повертел запястьем с золотым «Картье», – что еще? Галстук, прическа. Побриться, конечно. Кто рискнет не пустить? Если заартачатся, назову пару имен повесомее.
– Каких имен? – Оживился Маэстро.
– А какие вы мне подскажете, такие и назову. Вы же в курсе, кто этот вертеп содержит?
– Проверят. И похоронят – прямо там, между рулеткой и баром.
