Женщина средних лет, тоже оказавшаяся в группе «покорившихся», предположила, что у царицы просто не было сил бороться и что-то доказывать, и это был ее единственный выход. Чувствовалось, что ей близка эта тема и подобный уход от неразрешимых проблем – это фактически избавление, которого она подсознательно ждет, поскольку ни сил, ни энергии, как ей кажется, у нее уже не осталось.
Еще один интересный довод привела женщина, которая так же, смирившись с участью, полезла бы в бочку: «Я, как настоящая жена, которая должна слушаться мужа, выполнила бы приказание, но втайне надеялась бы на чудо, на избавление, которое бы пришло откуда-нибудь извне». Чем вам не сделка с социумом? Вести себя «правильно», хорошо, чтобы получить вознаграждение или даже спасение. Девушка напомнила нам библейскую историю. Бог решил испытать послушание Авраама, повелев ему принести в жертву своего сына Исаака. Когда Авраам занес руку с ножом, чтобы заколоть своего сына, к нему с неба воззвал ангел, сообщив, что он с честью прошел испытание и теперь может в жертву принести овцу вместо сына. Вопрос веры – глубокий, я бы даже сказала, глубинный вопрос осознания бытия, и у него нет ничего общего со сделкой. Но то, о чем говорила участница тренинга, – это не доверие к жизни, это сделка: если я буду хорошей, то меня чудесным образом спасут. А что делать, если чуда не произойдет? Лезть в бочку и сигать с обрыва?
В лагере «непокорившихся» тоже, предположительно, действовали бы по-разному. Кто-то говорил о том, что царица и не должна покоряться боярам: «Да я бы их всех на колени поставила! Будут они мне еще указывать! Я же – царица!» – выкрикнула женщина в запальчивости. – «Да какая она царица? – возразила другая. – Когда ее царь в жены брал, она обычной девицей с прялкой была. А это совсем другой менталитет. И к роли своей царской она толком привыкнуть не успела – царь быстро на войну уехал. Я бы в такой ситуации, скорее всего, просто сбежала вместе с ребенком». – «А я бы без боя не сдалась! Дралась бы до последнего!» – твердо проговорила одна миниатюрная девушка. Мы рассмеялись, представив подобную картину. Но она так убедительно об этом говорила, решительно сжимая кулаки, что ни у кого не осталось сомнения, что без боя она действительно не сдастся. – «Я, наверное, предположила бы, что это – заговор, и заперлась в своих палатах в ожидании царя. Так, чтобы бояре на пушечный выстрел ко мне подойти не смогли», – спокойно проговорила одна из участниц. – «Да? А как бы ты там взаперти без еды просидела? Неизвестно же, когда царь вернется», – резонно возразили ей. Тут в разговор вмешалась еще одна участница из лагеря «непокорных»: «Я не только бы слушать указания этих бояр не стала, а велела бы им посадить в бочку и выбросить в море ткачиху, повариху и Бабариху. Нечего жизнь нормальным людям портить!»
Некоторые говорили, что бросились бы защищать не столько себя, сколько своего ребенка, даже ценой собственной жизни: «Ну, что это за мать, которая не в состоянии защитить собственного ребенка?! Не мать, а амеба какая-то! Где ее материнский инстинкт?» Я вдруг вспомнила историю, которую рассказала мне женщина-беженка, спасающаяся от военных действий во время войны в Абхазии.
Она с маленькой дочкой спешила на отплывающий паром и заскочила на него практически последней. Паром стал удаляться от берега и вдруг в толпу людей кто-то с берега кинул маленький сверток. «Потом я почувствовала, что кто-то запрыгнул следом за мной, – рассказывала женщина. – Это был мужчина. Он крикнул что-то по-цыгански и стал пробираться вглубь палубы, к свертку. Я обернулась и увидела на берегу женщину-цыганку с двумя маленькими детьми. Расстояние до корабля было слишком большое, чтобы прыгать, да и доплыть с детьми она бы не смогла. Я эту картину на всю жизнь запомнила. Эта женщина просто стояла, держа за руки малышей, напряженно всматриваясь в уходящий паром. Кто-то закричал, чтобы корабль развернули к берегу, но вокруг уже стреляли, и капитан не стал возвращаться к берегу. Я протиснулась вглубь палубы и увидела цыгана с тем самым свертком в руках. Не поверите, он держал грудного малыша! Через некоторое время малыш начал плакать, видно, есть хотел. А я свою дочку тогда еще грудью кормила. Пожалела я этого цыганенка. Думаю, что ж я – свою покормлю, а этот малыш голодным останется? Я же мать, в конце концов. Взяла и малыша этого покормила. Когда приплыли уже, цыган, прощаясь, все не знал, как меня отблагодарить, адрес спрашивал. А какой там адрес? Сама не знала, где жить буду, да и какая благодарность – это же все естественно».
Поразительная история! Цыганка, понимая, что не может уже попасть на паром, повинуясь материнскому инстинкту, решает спасти хотя бы одного своего ребенка. Она надеется, что среди людей ее дитя не пропадет. И если говорить о покорности судьбе – мать использует любой шанс спасения ребенка, и лишь потом она готова покориться судьбе. Я не знаю, успели ли они с мужем о чем-то договориться за эти секунды, но он, не раздумывая, бросается к сыну, и в этот момент семья раскалывается на две части ради спасения одной жизни. Женщина, рассказавшая мне эту историю, сама будучи матерью, спасает не только свою дочь (от обстрелов и бомбежек), но и чужого ребенка (от голода), и ею движет не только материнский инстинкт, но и огромная любовь, не требующая благодарности и наград.
В пушкинской сказке главная героиня вытеснила своей покорностью не только способность здраво рассуждать и действовать, но и стремление защитить собственное дитя. Дебаты на тренинге длились долго, группа «непокорных» женщин пыталась склонить на свою сторону более смиренных участниц, желая доказать бесполезность и вред такого жертвенного поведения. В конце концов, одна из активисток вышла в центр круга и, встав «руки в боки», подражая известной киногероине, торжественно произнесла: «Что бы там не случилось, мы женщины должны быть НЕПОКОБЕЛИМЫ!», – и все участницы зааплодировали.
Во время психологической консультации я решила поговорить об этой же сказке с мужчинами, индивидуально, не в группе. Я предлагала им изменить сюжет на свое усмотрение, если им что-то не нравится или если они с чем-то не согласны. Ни один мужчина не пожелал изменить сюжет: «Хорошая сказка с захватывающим сюжетом! Что там можно изменить-то?» Тот факт, что царицу с ребенком, оболгав, сажают в бочку и выбрасывают в море, их не только не удивил и не возмутил, они про него даже не упомянули.
Миф о том, что женщина должна быть покорной и зависимой и не должна самоутверждаться, подпитывает стереотипное мнение о том, что карьера и семья – понятия для нее взаимоисключающие. Общественное мнение играет в этом немаловажную роль, настаивая на том, что семья должна занимать приоритетную позицию. В прессе и с экранов телевизоров нам рассказывается о женском предназначении и о семейных ценностях. А тут еще замужние подруги начинают подливать масла в огонь – мол, не упусти свое бабье счастье, а то с годами вообще всех приличных мужчин расхватают и останешься «на бобах»… И многие женщины, поддаваясь столь расхожему мнению, начинают ломать себя, жертвуя своими интересами и личной свободой, подавляя свои желания и потребности только потому, что боятся остаться в одиночестве или быть разлюбленными и покинутыми. А все ради кого? Ради того самого, с большой буквы «М». Так появляются комплексы… и страхи, страхи, страхи.
