Все ищущие пытаются следовать словам людей, которые уже прошли путь. «Надо устать от всего», «надо открыть сердце». Мы и ищущие усиленно «устаём от всего» — кто как может. В результате случаются конфузы, мы получаем ожоги разной степени тяжести и смеемся над самими собой. Реальное раскрытие происходит только тогда, когда ты перестанешь пытаться понять Бога или Гуру умом, когда услышишь сердцем, чего он хочет, как он тебя ждёт. И продолжишь что-то делать для него, будешь делать, что можешь.
Когда мы отпустили напряжение, стало невероятно хорошо. Такое ощущение, что хлынул поток, жизнь и радость снова потекли через нас. Я отвечаю на письма, пишу пост, мы разговариваем о том, что нам интересно. Всё, как раньше, — интересно и ярко. Не нужно этого стыдиться, если это так.
Поездка на Алтай
Девять месяцев до Пробуждения
«Ашрам» Рубцова располагался в маленькой алтайской деревушке под Бийском, носившей романтическое название Озеро Куреево. У Насти в самолёте выделился наблюдатель. Я ей почему-то не верил и в то же время завидовал. Её опыт не был похож на атмановский, к тому же произошло это на границе между сном и явью, и я списал это на глюк. Но Настя решила, что он выделился, и начала делать тарабарщину вместо говорилки. Больше по пути ничего примечательного не случилось, кроме встречи с бабушкой, которой мы помогли купить билет на автобус, чем были очень горды. Сергей Атман тоже был там, и это нас очень обрадовало. Мы позвонили ему из автобуса. Он нас узнал и сказал, что нас встретят.
Автобус ехал до О. Куреево по разбитой дороге три часа. На всём пути нам навстречу попалось максимум две-три машины. Мы остановились возле местного сельпо и вышли. Нас встречали Маша (это ей мы завозили вещи Рубцова) и Юля, снимавшая видео с Сергеем Атманом. Мы обнялись и пошли в ашрам. Ашрам представлял собой дом с одной комнатой, в котором жили все остальные ребята, человек 15–20. Когда мы пришли, почти все сидели на полу за столом-клеёнкой. Сергей Рубцов тоже присутствовал. Мы поздоровались и сели. Нам налили чаю и спросили, как там Мишин семинар. Мы ответили, что отлично. На что Рубцов сказал: «Конечно, отлично, на море… да на пляже…» Потом он сказал, что Алтай — это не шутки, что место это суровое. Нужно два-три дня ничего не делать, чтобы пройти адаптацию, — мол, это вам не море.
Но, несмотря на алтайскую суровость, обстановка в ашраме была очень непринуждённая. Люди слонялись кто куда. Каждый занимался чем хотел. Меня это немного смутило, потому что я приехал продолжать практику, а здесь дисциплиной и не пахло. Пахло деревенской сметаной, мёдом и хлебом, за который мы с удовольствием принялись.
Мы с ребятами спали на полу в спальниках, Сергей Рубцов с женой и детьми снимал дом неподалёку, где и ночевал. К нам он приходил 3 раза в день: на завтрак, обед и ужин. Он молча ел, садился за компьютер, который был только в этом доме, что-то делал на своём сайте и уходил. Так продолжалось изо дня в день. Никаких практик, никакого режима…
27 августа
Ощущение, что мы попали туда, куда надо, домой — несмотря на деревню, жуткий, с точки зрения моей прежней личности, быт, общую комнату, набитую людьми, неуютное место, «русский лес», всегда внушавший мне тоску и даже страх, и т. п. Впервые мне так хорошо в таком странном месте. Мы помылись в бане, познакомились с парой ребят — Сергеем и Мариной — и, довольные, легли спать в общей куче на надувных суперковриках. Чего ещё желать?
Иногда по утрам появлялся Сергей Атман и проводил зарядку. Мы брали коврики и шли на открытую площадку. Зарядка была совсем неэзотерическая. Сначала суставная гимнастика, потом силовые упражнения. Очень много упражнений на пресс. Потом удары по воздуху руками и ногами. Делая всё это, я чувствовал себя очень странно: мы к Просветлению идём или к битве готовимся? Судя по тому, как Атман показывал удары, он профессионально занимался какими-то единоборствами, и получалось у него здорово. Я тоже в детстве занимался единоборствами, и мне нравилось молотить воздух. Мне казалось, что делал я это лучше всех, и поэтому я был очень доволен собой. Потом была йога. Она тоже была какой-то странной. С надрывом каким-то, что ли. Она тоже была похожа на силовые упражнения. Мне опять пришлось переучиваться, потому что Серёга, как и Миша, требовал чёткого выполнения его инструкций. Мы зачем-то подолгу стояли в асанах, терпели усталость и боль. Эта зарядка вызвала во мне жуткое сопротивление, и через какое-то время я от неё отказался. Мы с Настей стали делать Мишины йога-асаны вместо атманской хатха-йоги и медитировать.
Готовили в ашраме по очереди. Водопровода, конечно же, не было, и воду приходилось накачивать в бочки. В отдельной постройке была баня, которую топили практически каждый день. Перед поездкой Настя жутко боялась деревенского быта — у неё были какие-то неприятные детские воспоминания о мытье ног в тазике на даче у бабушки. Но, сходив пару раз в баню, она просто влюбилась в деревню.
28 августа
Хорошо выспались, поделали странную атмановскую разминку без Атмана, потом Гуру [Сергей Рубцов] сказал девочкам взять нас в лес. Вообще, он говорит, что нужна адаптация — не перенапрягаться и ничего не делать три дня, потому что Алтай может жёстко накрыть. Мы пошли на первую «серьёзную практику»: собирали живицу в лесу. Антон пострадал сильнее всех — тупняк с выдавливанием по капле смолы из деревьев его добил. Собирательство для мужчины — это жесть.
Слушали выговор Сергея по поводу того, что никому ничего не надо, Антон качал воду. Часть особо преданных ребят решила остаться здесь зимовать — уж не знаю, их это было решение или Рубцов велел. Они говорят об этом с суровым и обречённым, но стойким видом. Меня тоже заразили. Плющит, потому что, если идти коротким путём, вроде бы надо остаться здесь. Но как же жуткая сибирская зимовка?
Когда эта тема была поднята (хотя нам никто не предлагал оставаться), я решила, что от нас требуется именно это и теперь не отделаться. Слёзы наворачиваются на глаза оттого, что я понимаю: это ведёт меня к свободе, и всё же внутри всё переворачивается. Мне непонятно, зачем устраивать такую драму из какой-то зимовки в деревне.
Сергей Атман тоже жил в отдельном домике. Мы периодически его навещали. Там была маленькая уютная комнатка с печкой, свечи и ноутбук, на котором он показывал нам семинары некоего Виктора Мороза. В первый раз, когда я увидел Мороза, мне стало жутко смешно. А ещё я сильно недоумевал: зачем Просветлённый человек такое смотрит да ещё и нам показывает? Мороз выступал перед аудиторией каких-то тёток, по классификации Папы и Бороды относившихся к категории «похудеть и выйти замуж». Мороз говорил на странном, совершенно неестественном библейско-старославянском языке: «И сказал Господь: да, это так. Идти тебе тропою сей, да обрящешь то, чего ищешь…» И всё в таком духе. Меня просто выворачивало от смеха. Кроме меня, почему-то никто не смеялся, и от этого становилось ещё смешнее. Мороз не унимался: «Когда Бог дал мне силу слышать…»
— Что это за бред? — не выдержал я.
