Она попала под зависимость от их близости, от его голоса и запаха, как от тяжелейших наркотиков. Превратилась в безвольную и беззащитную, умирающую вдали от него. Самой ей от него не отказаться, не спастись.
И это, наверное, и стало основной причиной того, что она просто разваливалась на части. Мусса был ее тяжкой неизлечимой болезнью, подтачивающей ее силы. Лежать каждый раз, задыхаясь от счастья и боли, в его объятьях и знать, что этот раз может стать последним. Что уже завтра может так случиться, что Мусса позвонит и скажет, что все кончено. Или даже просто перестанет звонить и отвечать на ее звонки. Чувства Элоди в последнее время были похожи на американские горки. Она то взлетала ввысь, окрыленная их близостью, в моменты, когда Мусса становился роднее, чем ее собственная кожа. То срывалась вниз, когда он без сожаления давал ей уйти. Не говорил о чувствах, не просил о большем.
Сколько она сможет выдержать? Элоди горько усмехнулась. Видимо, столько, сколько захочет с ней быть Мусса. Потому что, как она ни пыталась найти в себе силы, отвергнуть его не могла просто физически. Добровольный отказ от него все ее существо воспринимало как нечто противоестественное. Это было все равно, что попытаться самостоятельно вырезать себе сердце. Все инстинкты, взбесившись, противостояли этому, все равно как желанию остановиться и больше не дышать. Как ни убеждай себя задержать дыхание, но мозг в последний момент станет судорожно бороться и заставит тебя хватать воздух, жадно давясь огромными глотками.
И вот сейчас она лежит в постели и смотрит слезящимися от жара глазами на ключ в своей руке и задается вопросом, что же это для нее значит?
Она отвергла попытку бывшего мужа снова сблизиться. Даже ради Валюши она не хотела идти на это. Олег очень изменился, стал раскрученным, модным и успешным. Бедный художник, в которого она влюбилась без памяти и за которым готова была идти хоть на край света, исчез без следа. У него появились такие желанные и слава, и деньги. И теперь он решил, что можно вернуть жену и дочь назад. Но Элоди не верила ему. Он опять с легкостью предаст. К тому же с момента, как в ее жизни появился Мусса, даже мысль о близости с Олегом была противна.
Да, возможно, отношения с ним сулили некую стабильность, если она сумеет играть по его правилам и соответствовать картинке той идеальной семьи, которую он решит нарисовать.
С Муссой же не было уверенности даже в завтрашнем дне.
Возможно, Элоди совершала ошибку, выбирая не того и упуская шанс на постоянные отношения. А могло статься, что ни один из этих мужчин не был тем, кто ей нужен. Может, решение быть совсем одной – самое правильное. Ведь одиночество сбережет сердце от боли и предательства, хоть и не заставит его сжиматься от любви и счастья. Но вдруг именно в покое и заключается счастье? Ведь разве те два года, пока она жила одна, не была она почти счастлива? Почти.
Тогда ее ночи были мирными и однообразными. Она просыпалась бодрой и спокойной. А что теперь? Когда она утром уходит от Муссы, ее сердце рвется на части, пока она с беспечной улыбкой усаживается в машину, до которой он ее обязательно провожает, и, чмокнув его на прощанье, едет обратно в свою жизнь. И те ночи, что она проводит без него, ничем не лучше. Подолгу она лежит и смотрит в потолок, мучая себя мыслями, где и с кем он сейчас.
Когда он сказал, что у него нет никого, кроме нее, сердце отозвалось острой сладостью. Но Мусса сказал «сейчас». А что будет завтра, через месяц?
Когда назвал своей, она откликнулась со всей возможной страстью. Ведь и правда, в душе была его. Вся, со всеми потрохами, каждым вздохом. Но был ли Мусса ее, хоть на крошечную часть? Похоже, что нет. Видимо, как сильно бы он в ней ни нуждался физически, в остальных аспектах жизни она была ему ни к чему.
И опять она вела себя, как слабачка и тряпка. Другая бы потребовала для себя ясности и не стала бы терпеть такое подвешенное состояние. Возможно, предпочла бы, чтобы Мусса лучше ушел, чем продолжать эти разрушающие душу отношения.
Но Элоди не была такой. Она позволила бывшему мужу помыкать своей жизнью, потому что любила. Восхищалась. Ей долго казалось, что и он восхищается ею. Может, так поначалу и было. Она была его музой, натурщицей, любимой женой и любовницей. Но потом – то ли влечение ослабло, то ли она вела себя не верно. Может, была слишком послушной и старалась во всем угодить, но Олег бросил ее. Она ради него полностью изменила свою жизнь, потакала во всем, оберегала покой, чтобы не мешать творчеству, но он все равно ушел.
Зато теперь, когда она не желала их воссоединения, он звонил ей, приглашал, слал проникновенные смс. Сейчас, благо, притих. У него на носу открытие его собственной галереи, и Олег опять полностью погрузился в это.
Но проблема Элоди была в другом. И она не была идиоткой или трусихой, чтобы ее не замечать.
Дело в том, что она опять отдала управление отношениями мужчине, а сама просто следовала их течению. Даже ни на что не надеясь и не мечтая о будущем. Она опять полюбила мужчину, просто позволяющего себя любить. И происходящее сейчас было не в пример сильнее, чем с бывшем мужем, хотя она и провела с Муссой в разы меньше времени.
Глава 11
Глаза нестерпимо жгло, и Элоди, не выдержав, поплелась на кухню за жаропонижающим. Действительно, нужно что-то с этим делать, иначе не уснуть. В кармане завибрировал телефон. Элоди выхватила его, ожидая, как всегда, сообщения от Муссы. Он часто писал ей в такое время. Это для нее одиннадцать – поздно и пора спать, а для него вечер только начался.
Боже, даже в этом они как две противоположности!
Но сообщение было с незнакомого номера.
«Это София. Можешь со мной поговорить?»
Элоди обрадовалась и удивилась одновременно. Дело в том, что София не звонила, не писала и не отвечала на ее звонки после того раза, когда Элоди сделала глупость и уговорила ее пообщаться с Маратом. С Софией они были дружны с младших классов школы, и Элоди тяжело переживала молчание подруги, коря себя за то, что пошла на поводу у Марата. Но что-то было такое в его вроде бесшабашном взгляде, когда он просил ее связаться с Софией… Острая потребность, словно он нуждался в этом очень-очень сильно.
Элоди набрала номер.
– Привет, – голос Софии был хриплым. – Не знала, спишь ли ты.
– Привет. Извини, что тогда… – начала Элоди.
– Перестань! Это ты меня извини, что эти недели вела себя, как настоящая сука! Я просто испугалась. Со мной еще такого никогда не было.
– Да я понимаю. У тебя все хорошо?
– Нет. Не хорошо. Потому что я сейчас лежу в кровати в каком-то занюханном отеле, а в душе моется Марат. Я полная, клиническая идиотка, Элоди, – голос Софии сорвался. – Последние недели – как в бреду. Сама не знаю, что творю.
– Ну, если тебя это утешит, ты не одна такая, – усмехнулась Элоди. – Видимо, есть что-то в этих братьях, заставляющее разжижаться наши мозги.
