– Если Володя узнает, он меня убьет! Отберет сына, и я его никогда больше не увижу! Боже, что же я творю, Элоди! Словно лечу в бездонный темный колодец. Но остановиться не могу, да и не хочу! Наслаждаюсь самим этим убийственным полетом.
– Мы с тобой такие дуры! – горько рассмеялась Элоди.
– Вот уж правда! Это диагноз. Марат говорит, ты с Муссой.
– Да, – ответила Элоди и сглотнула больным горлом.
– И как?
– Не знаю. Я люблю его. Ему просто нравится спать со мной. Вот и все, – горький вкус собственных слов вызвал онемение в груди.
– Мне жаль, Элоди. У тебя голос хриплый. Ты что, плакала? – встревоженно спросила подруга.
– Нет. Просто приболела.
– Давай я приеду на днях. Я скучаю по тебе.
– Я тоже.
– Ладно, Марат уже выходит из душа. Я позвоню тебе завтра. И прости еще раз, что была такой трусливой стервой и заставила тебя чувствовать вину. Я очень люблю тебя и Валюшку!
– Мы тебя тоже очень любим.
* * *
– Элоди, тебе звонит какой-то мужчина! – закричала Лиля ей из дома.
– Спроси, что нужно, я не могу сейчас подойти! – крикнула в ответ Элоди, заканчивая мыть доильный аппарат.
– Он говорит, что доктор, и ему нужно обязательно срочно с тобой поговорить.
– Хорошо, я иду!
Элоди, вытирая на ходу руки, подошла к Лиле и взяла из ее рук телефон.
– Да, я слушаю.
– Элоди Фотеева? – раздался в трубке уверенный мужской голос.
– Да.
– Я Васкевич Виктор Андреевич, врач. Мне нужно срочно с вами увидеться и поговорить. Вы могли бы подъехать в больницу?
– Что случилось? – недоумевая спросила Элоди.
– Я не думаю, что стоит говорить об этом по телефону. Когда вы сможете подъехать?
– А по телефону никак? – мягкий, но настойчивый тон мужчины слегка пугал женщину.
– Нет. Я все же настаиваю на личной встрече.
– В три вас устроит? – вздохнула Элоди.
– Да, вполне. Позвоните мне по этому номеру, я вас встречу.
– Может, просто скажете, где вас найти, и не будете лишний раз беспокоиться?
– Э-э-э-э. Мне не трудно. Просто позвоните – и я вас встречу.
Дурное предчувствие заставило сердце Элоди сжаться. Всю дорогу до города она успокаивала себя, повторяя, что ничего фатального с ней случиться не может. Или может?
– Здравствуйте, Элоди. Могу я, как джентельмен, предложить вам свою руку для опоры?
Доктор Васкевич был полноватым мужчиной лет сорока пяти, одного с ней роста, с седыми висками. Он улыбался странной улыбкой, которая совершенно не затрагивала его глаз, и от этого на душе у Элоди становилось еще муторней.
Они вошли в пахнущее дезинфекцией здание и поднялись по лестнице. С каждым шагом наверх ноги Элоди становились все неподъемней, а на плечи давил все увеличивающийся вес окружающего пространства. Наконец они подошли к двери отделения, и Элоди замерла, чувствуя, как ноги стали просто ватными. «Отделение онкологии», – гласила надпись на двери. Элоди, широко распахнув глаза, повернулась к доктору.
– Мне жаль, – тихо сказал он, позволяя опереться на себя. – Идемте.
Дальше Элоди переставляла ноги чисто машинально.
Доктор Васкевич усадил ее в кресло.
– Насколько все плохо? – прохрипела Элоди.
«Боже, что же будет с Валюшей?! У нее же никого не останется!»
Мысли с дикой скоростью метались в голове, не выстраиваясь ни во что сколько-нибудь связное, словно были пулями, рикошетящими в замкнутом пространстве.
– Элоди, мы пока не знаем. Лейкоз – очень коварное заболевание. Но не стоит сразу же падать духом. Мы проведем дополнительные исследования и выясним, как далеко зашла болезнь. Сейчас есть очень продвинутые методы лечения, особенно на ранних стадиях. Они дают очень высокий процент длительной ремиссии и даже выздоровления.
– А если все зашло уже очень далеко, я умру? – губы едва слушались Элоди, и слова приходилось выдавливать.
– Вы должны верить, – доктор старался излучать оптимизм, но это нисколько не убеждало перепуганную Элоди.
– Как все те люди, которых показывают по телевизору? Которые верят до последнего и все равно умирают?! – неожиданно закричала она, и ее тело стала сотрясать нервная дрожь.
Зубы лязгали, как от страшного холода, а тело никак не поддавалось контролю. Слезы лились водопадом, а из горла рвались рыдания, больше похожие на вой раненого животного. Элоди хотелось бушевать в бессильном желании разрушить все вокруг или бежать без оглядки до изнеможения в попытке забыться, оставить все это далеко позади.
Доктор быстро набрал что-то в шприц и ввел лекарство в руку Элоди. Через некоторое время истерика стала сходить на нет, сменяясь апатией. Доктор Васкевич напоил Элоди водой из стакана, словно ребенка.
– Элоди, не нужно отчаиваться раньше времени. Я абсолютно честен с вами. Сейчас действительно медицина творит почти чудеса. Позвольте себе верить.
Следующие несколько часов она отвечала на вопросы доктора, который долго что-то писал, потом приходили какие-то медсестры, ее куда-то водили и брали какие-то анализы. Элоди смотрела на все так, словно это происходило не с ней, и тут же забывала, что говорила и делала только что.
Когда действие успокоительного стало ослабевать, Элоди заметила, что на улице уже стемнело.
– На сегодня мы закончили, дорогая. Я свяжусь с вами, как только будут результаты. Есть кто-нибудь, кому бы вы могли позвонить, чтобы за вами приехали?
– Да, не волнуйтесь, доктор.
– Мне проводить вас?
– Нет. Не переживайте. Я уже в порядке.
– Нет, Элоди, вы не в порядке. Вам сейчас лучше не оставаться в одиночестве.
– Как скажете, доктор.
Элоди какое-то время сидела, уставившись сквозь лобовое стекло на то, как приезжают и уезжают машины на больничной парковке.
Вытащив телефон, она увидела неотвеченный от Муссы и стала прокручивать номера. Кому она может позвонить в такой момент? Остановившись опять на номере Муссы, она долго смотрела на него. Нет, говорить о таком по телефону она не готова. Ей нужны его глаза. Тогда она точно будет знать, есть ли у нее надежда, что бороться придется не одной.
Горло снова сдавило, и глаза подернулись туманом слез. На что она рассчитывает, глупая? Он не любит ее, даже считая здоровой. Неужели же он захочет быть рядом, когда ее ждут отчаяние и испытания? Мужчины боятся любых трудностей как огня. Олег и отец прекрасно продемонстрировали ей это. Вряд ли Мусса чем-то от них отличается.
