– Э-э-э! Ты на меня стрелки не переводи! Я не готов пока сделать какую-нибудь женщину несчастной на долгие годы, заставив жить с таким, как я! – поднял тот ладони в защитном жесте.
– А что так? Может, она, наоборот, сочтет это великим счастьем! – подколол Марат.
– Да уж точно большим, чем жизнь с тобой! – огрызнулся Мусса.
– Мальчики, не ссорьтесь! – попросила их Люда, как маленьких.
– Да не обращай на них внимания, дорогая. Если они еще не катаются по полу, выбивая из друг друга дурь, значит они вовсе и не ссорятся! – совершенно спокойно ответил мужчина.
– А что, и такое случалось? – удивленно спросила Людмила.
– Людочка, ты ведь растила одну дочь, так что ты бы удивилась тому, что может происходить в доме, где двое мальчишек!
Глава 4
Мусса проснулся удивительно рано для себя и какое-то время пытался сообразить, где находится и почему не слышно привычного громоподобного тиканья. В доме было так тихо, что это просто резало слух. В открытое окно вместо городского шума просачивалось только птичье щебетание.
Мусса спустился вниз, ведомый поразительным запахом домашнего хлеба.
– Ты так рано! – удивилась Люда. – Что, не спится в незнакомом месте?
– Ага. Так тихо, что даже страшно, – усмехнулся Мусса.
– Я думала, вы дольше с Маратом поспите. Сейчас пойду Алика разбужу, пусть к Ладе за моим заказом съездит. Хочу вас настоящими домашними яйцами накормить и молоком свежим.
– А далеко ехать-то? – спросил Мусса.
– Да нет. Пару километров дальше по дороге. Там не пропустишь. У Лады вывеска прямо на заборе «Домашние молочные продукта и яйца».
– Так давай я и смотаюсь! Как раз окрестности посмотрю. Что взять-то нужно?
– Я все заказала по телефону. Но можешь еще попросить у Лады сыра козьего с зеленым чесноком и с грибами, если у нее, конечно, кусочек найдется. А то сейчас летом дачников много, и все разгребают подчистую моментально. Вот, держи баллоны.
Мусса, прихватив сумку с двумя баллонами, заглянул в комнату к спящему Марату и взял ключи от джипа.
Ехал он медленно, с любопытством осматривая открывающийся пасторальный пейзаж. Местные или дачники провожали незнакомую машину долгими взглядами.
Вскоре показалась вывеска, о которой говорила Людмила. Ворота были приглашающе открыты, и Мусса, не церемонясь, заехал прямо в обширный, усыпанный гравием двор. Сразу же в нос ударил запах близости животных. Мусса поморщился, как истинный горожанин. Большой двор был пустынным, и только чуть поодаль у сарая стоял старый пикап с прицепом. Слева в углу двора под большим раскидистым деревом был длинный стол из струганых досок на ножках из вкопанных в землю круглых бревен и такие же длинные лавки. Там сейчас одиноко сидела девочка лет четырех и с любопытством смотрела на незнакомую машину. Перед малышкой лежал альбом и карандаши. Мусса явно застал ее в момент сотворения очередного шедевра, что будет украшать стены в доме ее родителей.
Мусса выбрался из машины и пошел в сторону девочки. У нее были кучерявые светлые волосы и при этом довольно смуглая кожа и яркие синие глаза. Мусса внутренне усмехнулся. Эта экзотичная красота явно разобьет немало сердец, когда малышка превратится в красивую девушку.
– Привет, – сказал он.
– Пливет. А вы к кому? – бровки девочки сошлись домиком, собирая сердитые складочки на лбу.
– Меня вот за молоком послали, – Мусса продемонстрировал девочке сумку с баллонами в качестве доказательства чистоты его намерений. – Позовешь кого-нибудь из взрослых?
Девочка внимательно посмотрела на баллоны в его сумке, словно желая удостовериться в их подлинности, и только потом важно зашагала к открытым дверям сарая в глубине двора. Подойдя к дверям, она закричала во все горло.
– Ма-а-а-ам! Тут к тебе какой-то долбаный уголовник за молоком плиехал! – и с довольным видом повернулась к Муссе.
Он чуть не выронил баллоны и, подойдя ближе к дерзко смотревшей на него снизу вверх малявке, негромко спросил:
– Это почему же я уголовник?
– Потому что у тебя это, – девочка указала пальчиком на его татуировки на руках. – У дяди Коли тоже есть, и тетя Лиля всегда его называет «этот долбаный уголовник». Плавда у него они не такие класивые, как у тебя.
– Валюш, ты с кем там? – раздался из недр сарая голос, от которого у Муссы все волосы на теле встали дыбом.
Наружу шагнула стройная женщина, одетая в свободные джинсы и широкую клетчатую мужскую рубашку, и Мусса встретился с поразительными темно-синими глазами, которые ему, видимо, теперь никак не забыть.
Элоди, узнав его, тихонько охнула и отшатнулась. Ее взгляд заметался, словно она искала, где бы спрятаться. На щеках вспыхнули красные пятна, признак крайнего смущения, а губы разомкнулись, выдавая сбившееся дыхание.
– Т-т-ты? Что ты тут делаешь? – запинаясь, спросила она, не глядя в его глаза.
– За молоком вот приехал, – тупо ответил Мусса, пожирая ее голодным взглядом.
Все его тело напряглось, впитывая ее образ. От вида знакомой гладкой кожи, в солнечном свете напоминавшей золотисто-коричневатую сладостную карамель, у него уже знакомо заныли сжатые челюсти и тягуче заболело в паху.
– Ма-а-ам, ты знаешь этого дядю? – маленькая девочка переводила взгляд с Элоди на Муссу, заставляя его тоже вспыхнуть от смущения за его очевидное возбуждение.
– Валюш, возьми у дяди… Муссы сумочку с баллонами и отнеси тете Лиле, – тихо попросила Элоди.
Девочка схватилась за сумку, и Мусса, очнувшись от своего наваждения, разжал руку.
– Ты следил за мной? – накинулась на него Элоди, как только девочка ушла.
– Что? Нет!!! Меня Люда прислала за молоком и яйцами, – Мусса вдруг понял, что почему-то защищается.
– Люда? Ах да. Я сейчас соберу все, – и женщина резко развернулась уйти.
Но Мусса метнулся вперед и схватил ее за руку.
– Постой! Я, конечно, случайно тебя нашел, но раз уж так вышло, хотел бы знать, почему ты ушла и не оставила контактов, – от прикосновения к ее коже в нем опять спиралью стало скручиваться неумолимо жесткое желание.
– Может, потому, что не хотела, чтобы ты меня нашел? – Элоди попыталась высвободиться и выглядела почти напуганной.
– Почему? Разве я чем-то тебя обидел, или то, что между нами было, не понравилось тебе? – Мусса не уступал и попытался притянуть Элоди ближе, чтобы опять ощутить ее экзотический запах.
– Мне все понравилось. Но это было… – она отстранилась еще дальше и сильнее покраснела. – Я бы не хотела говорить об этом больше никогда.
– Вот как? Говорить не хочешь… А повторить желания нет? – Мусса ощущал волну злости, что медленно поднималась внутри.
