– Вроде всё, что нужно.
Наткнулся на три пустых небольших кармана и один побольше. Фейт тем временем с интересом наблюдала за своим мужем.
– Оч. хорошо. Пиво. Сигары. Фейт, будь…
Молодая женщина поняла без слов, что нужно делать. Молнией оказалась около холодильника и достала две банки пива.
– «Старый пилот» или «Три космонавта»?
– И то, и то.
– Лови! – крикнула она на радостях. Бросила две банки.
Ловкое движение – и обе банки оказались в руках. «Космонавты» отправились в разгрузку, а «Пилот» остался на кровати. В армейском темпе разгрузка, жилет и наручи оказались на Логане. Фейт, ловко подскочив за спину, помогла одеть его. Словно готовила рыцаря к отправке на войну. Немного погодя посмотрела на мужа влюблёнными глазами. Кейдж сдержанно улыбнулся и посмотрел таким же скупым, но влюблённым взглядом. Не удержавшись, страстно поцеловал и прижал к себе. Однако, не позволяя разыграться молодецкому ветру страсти, отодвинул от себя жену и начал заниматься своими делами. Снарядил оружие и убирал его на свои места. Дробовик занял место на левом плече. На правом повис автомат. На правом бедре расположилась кобура с револьвером.
– Возвращайся скорее, мой герой, – мило и романтично произнесла Фейт.
– Жена, тебе сколько лет?
– Двадцать шесть, а что?
– Романтики лет на пятнадцать.
– А может, я в душе такая. Семейство Окманаков издавна славится своей романтичностью. Я не исключение, – недовольно оправдалась Фейт. Края её глаз немного заблестели.
– Тогда в душе меня надо посадить по статье «развращение малолетних», – усмехнулся Кейдж. Жена учтиво, по-азиатски, улыбнулась, однако про себя подумала – умеешь в душу кучу наложить. Логан почувствовал это.
– Да ладно тебе. Ты что, расстроилась?
– Я в порядке, – настояла на своём Окманак.
– Фейт, твои азиатские сдержанность и упрямство со мной не пройдут. Ты же прекрасно знаешь, что я вижу тебя насквозь. То, что ты себя ведёшь так романтично, это даже хорошо. Я люблю и ценю в тебе искренность и нежность. Ты поддержка для меня. Вторая половинка и спутница жизни. Не дуйся, маленькая, а то лопнешь.
Кейдж говорил искренне, глядя ей в глаза. С усмешкой, но бесстрастной. В душе дул тёплый лёгкий ветер. Душа наполнилась радостью. А сердце светом. Душевные воды так и сияли в лучах радости. Немного погодя Фейт расслабилась, расплылась в искренней улыбке. Следом повисла на шее. Попыталась обнять, однако не вышло. Броня придавала Логану куда больший объём, чем он был на самом деле. Крепко поцеловала и произнесла с надеждой в голосе:
– Возвращайся скорее.
– Вернусь.
В очередной раз крепко обняв жену, вышел из комнаты. Попытался спокойно пройти мимо ужинающих, однако ничего не вышло. Снежана, подскочив из-за стола, подбежала к брату.
– Логан, а ты разве не останешься с нами? – немного расстроенно спросила девчонка.
– Нет, Снежок, не останусь. Работа не ждёт. – Присел на корточки, чтобы была возможность смотреть в глаза сестре.
– А почему? Ты голодный, наверное, – заботливо спросила Снежана.
– Плохих дядей надо наказывать. Я же в полиции работаю.
– Хотя бы сендвич возьми.
Логан мило улыбнулся:
– А давай.
Та быстрыми шагами убежала к столу и взяла два бутерброда. Вручила их брату.
– Спасибо. Я побегу. А то плохие дяди ждать не будут.
– Хорошо. – Девочка поцеловала его в щёку и пошла обратно на своё место. В душе Логана воцарилось небольшое поветрие радости. Свет пронизывал разум.
«То чувство, когда ощущаешь себя в семье. Ощущаешь, что тебя любят. Оч. хорошо. Ничего не скажешь».
Вышел во двор. Быстрыми шагами пошёл к гаражу, попутно прикусывая сендевич и запивая его пивом. Спустившись вниз, подошёл к одному из своих мотоциклов. Уселся. Романтично вздохнул – вспомнил молодость. Свою рок группу. Парней. Немного погодя завёл его. Стал настраивать небольшую магнитолу. Включил записи рок-н-ролла. Наслаждаясь музыкой, доел бутерброд. «Заправил» желудок последними каплями пива. Сбоку от сидения немного позади находилось некое подобие кобуры с четырёхствольным самодельным обрезом. Достал его и проверил. Самодельные патроны на месте. Заглянул в кофры, где томился стратегический запас боеприпасов, в том числе для дробовика.
Убедившись, что всё в порядке, плавно направил мотоцикл прочь из гаража. Выехал и поехал знакомым маршрутом в Портленд. Однако на первом же повороте свернул и поехал в объезд. Через некоторое время путь пролегал через бесконечные выжженные, обезжизненные леса. Временами они сменялись открытыми пространствами. Пепел. Остовы машин. Местами – разбитый асфальт. Вот что попадалось на пути.
Кейдж спокойно смотрел на всё это. Сердце и душа ровно держались на своих местах. В разуме – спокойное безразличное поветрие. Ему было не привыкать к таким картинам войны. Вдобавок ко всему отвлечься от дурных мыслей помогали композиции Элвиса Пресли, Duanne Eddy, Deep Purple и Henry Mancini. Были композиции и потяжелее, например, от групп Rammstein, Korpiklaani и System of a down.
На горизонте показался сам Хацепетов. По левую сторону дороги возвышались огромные горы металлолома. По правую – разбитые постройки в один-два этажа. Немного погодя показался разрушенный парк аттракционов. От колеса обозрения остался лишь один столб. Остальную сталь разобрали на какие-то нужды. От американских горок остались лишь воспоминания в виде заржавевшего железного основания да вагонеток. Те в распотрошённом виде лежали на земле. В других местах то и дело виднелись ржавые, искореженные да рассохшиеся на солнце конструкции. В них всё ещё можно было угадать автодром, лебединую карусель, рогатку, здание, где находилась комната ужаса, и тому подобное. В лучах уходящего солнца смотрелось это особенно печально. Искорёженные конструкции походили на могильные плиты, что стояли над могилами мест, где когда-то кипели детское веселье, безмятежность и радость.
Здесь суровая мужская душа и сердце дрогнули. Налетели ветра тоски, отчаяния, сожаления и боли. Смели спесь суровости, крутизны и неприступности. Невольно всплыли воспоминания из детства. Логан с приятелями любили буквально зависать на американских горках да кататься на автодроме. Они могли часами не слезать с атракционов, не раз и не два проходить комнату страха да соревноваться, кто сильнее ударит молотом и выбьет приз. В те дни в крови, голове и в детской душе так и гуляли ветра беззаботности, свободы, радости. Теперь же детские радостные крики смолкли навсегда. Карусели встали навечно. Их разобрали или разрушили при вторжении. Вспомнился и тот день. Когда упали первые бомбы. Полетели смертоносные снаряды да засвистели пули. Сколько тогда оборвалось детских жизней. Непосредственных. Радостных. Искренних. Чистых и наивных.
Логан обратился к воспоминаниям детства. Увидел себя. Своих парней. Вспомнил то, как ему было весело. Вспомнил свои тогдашние мысли и понял – мало ему тогда для счастья в жизни нужно было. Удрать с уроков да испытать щекочущее чувство захвата духа. Тогда у них это так называлось – не знали, что такое адреналин. Осознал – тогда он был по-настоящему счастлив.
