Анна, увидев, что у Ксении от потока мыслей начала кружиться голова, решила прекратить подавать информацию.
– Впрочем, не буду тебя более грузить ашерскими премудростями и особенностями.
Попутчики шли по старинным кварталам Нью-Йорка. Улицы немного извилистые, узкие. Дома обшарпанного вида, но крепкие. Высота не превышает четырёх этажей. Идя по пустым, всё ещё спящим кварталам, невольно создавалось впечатление, что ты попал в тридцатые годы двадцатого века. Характерная архитектура. Мутные, пыльные стёкла окон. Развешанное на верёвке снаружи бельё. Характерная музыка того периода времени, доносившаяся из окон. Время здесь замерло ещё тогда. Следов войны здесь не было. Войскам Империи так и не удалось подступиться сюда.
Вышли на большую, замусоренную газетами, банками, пивными бутылками и прочими отходами площадь. Подошли к одному из домов.
– Вот мы и пришли, – вдруг сказала Ксения, подходя к подъезду.
– Я тебя кое о чём попрошу. Края у нас опасные. И, как я уже тебе говорила, ты нам очень поможешь, если будешь наблюдать.
– Да. Я буду только рада.
– Принеси мне ручку и листок. Мне нужно тебе кое-что написать.
– Хорошо. Подожди меня немного. – Ксения быстро скрылась в подъезде.
Анна почувствовала то, как кожа от засохшей крови стала липкой и неприятной. Испытала жуткий дискомфорт и острое желание помыться и привести себя в порядок. Осмотрелась кругом.
– Ну и свалка у Клыка… – Внезапно нашло озарение. – Василий. Точно. Он мне поможет. – Воспаряла духом.
Тем временем подошла Ксения с небольшим листком бумаги и ручкой. Анна, прижав его к стене, начала писать. Быстрыми движениями вывела три телефона из десяти знаков. Протянула листок Ксении и начала объяснять:
– Вот список телефонов. Первый номер – наши связные. Ты сообщаешь им информацию, они сообщают её нам. Мы принимаем решения. По второму и третьему – ты свяжешься непосредственно со мной, в случае, если нужна помощь.
Ашера протянула листок с телефонами. Ксения взяла его.
– У тебя есть почтовый ящик?
– Есть.
– Номер квартиры скажи.
– Сорок пять.
– Адрес и дом я знаю. В почтовом ящике посмотри через пару дней – я пришлю тебе разрешение на оружие и немного денег. Пойдёшь в оружейный магазин. Там спросишь Виктора Массагета. Передай ему записку из конверта и скажи – от «Людей в белом», он поймёт и скажет, что делать дальше. Оружейный магазин в вашем районе один.
– Я сделаю, как ты говоришь.
Анна улыбнулась и сделала едва видимый кивок. Ксения улыбнулась в ответ.
– Рада была пообщаться, Анна. Надеюсь, ещё увидимся.
– Конечно. Если что, звони, с удовольствием пообщаюсь.
Обе радушно обнялись, словно знались друг с другом с пелёнок, и разошлись.
Путь до жилища Клыкова не занял много времени. Вход в его подъезд находился прямо напротив подъезда Ксении. Подошла ко входу. Рядом лежала выломанная металлическая дверь. Прошла в обшарпанную прихожую. Под ногами ашера лежали битые и не битые бутылки, пакеты из под чипсов, различная бумага. Запах стоял кошмарный.
– В свинарнике приятней пахнет, нежели тут, – смиренно сказала Аня. Перестала дышать.
На лестнице разлёгся пьяный бродяга, не давая Ане пройти. Чуть подогнула ноги в коленках и подпрыгнула на метр. Мягко приземлилась на ступеньку и пошла прочь. На лестнице то и дело спотыкалась о пустые бутылки, шприцы.
– Чтобы мне так летать. Не приведи, конечно.
Кое-как добралась до третьего этажа. Встала на небольшую площадку. Носом едва не воткнулась в дверь. На ней увидела надпись: «Здесь живут люди. Проникновение в квартиру, не постучавшись в дверь – РАССТРЕЛ!!!»
– Я на месте.
За дверью послышалась забористая русская ругань. Враз кого-то назвали собакой женского пола и моментально выдвинули предположение о том, что собеседник оборзел. Анна, почувствовав опасность, прижалась к стене около двери.
– Читать разучился?
Послышались оправдания. Враз прогремела автоматная очередь. Из двери вывалился большой оборванный человек. Покатился по ступеням и упал где-то внизу.
В двери возник среднего роста мужчина. Голова с армейской стрижкой. Облачён в чёрный комбинезон. В руках автомат «Гроза».
– Козлы. Пока не пристрелишь, не поймёт, – недовольно отозвался тот. После чего дал ещё одну автоматную очередь. Пули просвистели высоко над головой. С резким отзвуком отрикошетили и воткнулись в стены. Мужчина ушёл восвояси.
Аня поднялась и тихо сказала:
– Безумец.
Постучала в дверь и на всякий случай отошла в сторону.
– Птичка по вызову прилетела. Встречайте! Сова, открывай! Орёл пришёл! – начала шутить Аня на русском языке.
– Аня? Пилот? Цукерман, ты, что ли? – ответил женский голос за дверью.
– Нет, это русский лётчик-самоучка. У меня керосин закончился. Не отольёте из общей канистры? – продолжила шутить Аня.
Дверь открылась. Свет ударил в глаза Яла. Перед ней предстала девушка двадцати двух лет. Ростом выше среднего. Странная, трудно описуемая причёска. Красноватые волосы. Одета в тонкий халат телесного цвета и мохнатые белые тапочки. Заспанная. Сначала девушка не разглядела ашера.
– Ань, какого… – Тут Фиджит узрела окровавленную Аню. Добавила на выдохе: – Ты так рано пришла. – Молодая женщина была напугана и удивлена, но впустила ашера в темноватую прихожую. Слева от Анны – большой, на всю стену, шкаф. Проход в тесный коридор. Перед нею закрытая дверь. Дальше по коридору – две двери. Коридор заканчивался кухней. На полу постелен паркет и лежит грубый ковёр. На стенах выцветшие ободранные обои. Потолки серые.
– Привет, Фиджит. А что такое? Подумаешь, я рано пришла. Вы всё равно проснулись. У вас тут будильник персональный отлично работает. Вон – поорал и пострелял, – со смехом произнесла Анна, глаголя на русском.
– Сдаётся мне, ты не просто на чай пришла, – ответила ей Фиджит на английском. Обе знали как русский, так и английский, и потому могли говорить на разных языках, понимая друг друга.
– Мне нужна помощь. Помыться и постираться.
– Опана, Пилот здесь! – воскликнул на русском внезапно появившийся Клык. Присмотрелся получше.
– Японский городовой! Где тебя носило? – изумлённо спросил он, опять на русском, увидав окровавленное лицо Ани.
Клык был одет в расстёгнутые камуфлированные штаны с майкой. Бегающие красные глаза говорили о том, что человек с похмелья. Учитывая, что лицо Клыкова было всегда уставшим, измотанным и, мягко говоря, некрасивым… Похмелье окончательно сделало того страшным.
– А что такое? Ну, в крови прекрасный мой стан и лицо сиятельное. Я действовала исключительно в рамках самообороны и оказания помощи попавшему в беду человеку, – усмехнулась Анна, продолжая разговаривать на чистом русском языке. Немного покривила душой, но сделала вид, что всё в порядке.
