Чехословацкие легионеры в Польше продолжали крутиться вокруг Тернополя. В ночь с 19 на 20 сентября легионеры услышали характерный перестук русских пулеметов «Максим», которые начали обстреливать колонну. Один из офицеров, бывший русский легионер, быстро привязал белую рубашку на палку и начал махать над головой — стрельба прекратилась. С рассветом легионеров разоружили, отобрали все, даже саперные лопатки.
Впечатление о СССР
Между Гусятином польским и Гусятином русским колонна бывших легионеров под охраной русских штыков перешла границу. С интересом рассматривал Буршик неизвестную ему страну. Бросалась в глаза бедность одежды, ветхость домов.
После нескольких дней похода усталые и измученные легионеры прибыли в город Каменец-Подольский, где их разместили в бывших кавалерийских казармах. Вокруг вооруженная охрана. Каждый день поодиночке вызывали на допросы. Легионеры писали заявления о своем желании отправиться во Францию, давали подписку, что не будут воевать против Советского Союза и его союзников. Каждый был сфотографирован, чтобы получить проездной документ.
С утра 17 октября чехословаков известили, чтобы они готовились в дорогу. Около полудня сели в приготовленные автомобили, но ждали отправления до трех часов. Колонна из пятидесяти автомобилей направилась в сторону польской границы. После оформления таможенных формальностей пересекли реку Збруч, проехали местечко Скала-Подольская. Скоро стало совсем темно, похолодало, кутались в одеяла. После нескольких остановок для ремонта остановившихся автомобилей прибыли в город Копычинцы. Дальше совсем стало непонятно: колонна возвратились снова к русской границе. Проехали знакомый уже Гусятин и реку. Было видно, что часто сопровождающие теряли ориентировку, но в конце концов добрались до местечка Ольховцы. Разместили интернированных легионеров в бывшем Доме культуры. Было зданию года три, но Буршика как строителя поразили недоделки. Штукатурка с потолка падала, повсюду протекало. Дом культуры стоял за деревней в поле. Перед зданием скульптура Сталина. Перед ними здесь размещалась воинская часть, но никто почему-то не догадался соорудить туалеты или отхожие ямы. Все пространство вокруг было загажено.
Была суббота 21 октября. Пошел дождь. Скоро все вокруг превратилось в болото. Между тем воды для мытья было мало и приходилось умываться под водосточными трубами. Зато впервые, со дня их нахождения в России, в обед чехословаков покормили гуляшом с мясом.
Неделей позже отремонтировали дизель-генератор и дали свет.
28 октября чехословаки впервые праздновали за границей День образования Чехословацкой республики. В своей речи подполковник Свобода пообещал, что следующий праздник в 1940 г. легионеры будут праздновать дома. Тогда же они сочинили новую присягу и приняли ее.
3 ноября сотрудники НКВД увели группу людей, которые не скрывали своей неприязни к условиям жизни в Советском Союзе. Часть из них возвратилась, но ничего не рассказывали о том, где были.
6 ноября снова в дорогу. Поезд из четырех вагонов четвертого класса и шести вагонов грузовых, где солдаты были набиты как селедки, довез интернированных до станции Ярмолинцы, что в 70 километрах севернее от города Каменец-Подольского. За вокзалом оказалась новейшая казарма, но колонна проследовала дальше.
Повсюду грязь такая, что многие в ней теряли обувь. Наскоро обертывали ноги тряпьем и шли дальше. Голодные, замерзшие и под непрерывным проливным дождем, они дотопали до какой-то деревни, где у местных жителей наскоро удалось выменять продукты. Кое-как дошли до лагеря НКВД в Ярмолинцах. Это было бывшее здание церкви, остатки трактора и сельскохозяйственных орудий говорили о том, что здесь была какая-то машинно-тракторная станция. Вокруг был низкий деревянный забор, за которым проходили караульные.
Снова начали благоустраивать свое «гнездышко»: убирать, ремонтировать. Буршик, чтобы каждый раз не возиться с оборудованием спального места, вскоре сделал себе из старого тюфяка гамак. Достаточно было его привязать к балке и постель готова. Не то что жесткие нары, да и места больше свободного в казарме стало.
В свободное время то ли заключенные, то ли интернированные развлекались ловлей вшей и блох — у кого больше. В ходу были и карты. Снова возникла проблема с уборными. Наступил один из наихудших периодов.
14 ноября от приехавшего комиссара НКВД чехословаки узнали, что румынское правительство уже дважды не дало своего согласия к проезду интернированных через свою территорию. Прорабатывался вариант выехать через Турцию. Казалось, проблема решится в течение нескольких дней, но шли недели, месяцы. Начали платить довольствие — смехотворную сумму в пять рублей, тогда как три яблока и 10 орехов стоили по рублю, килограмм масла — 22 рубля.
Когда началась советско-финляндская война, чехословацкое посольство в Москве было закрыто. К тому же в половине декабря 1939 г. ударили морозы. Некоторые, у которых имелись международные паспорта, уезжали сами, за свой счет. Кто-то попытался бежать, но только трем беглецам удалось добраться до румынской границы.
Через полгода поступил новый приказ к передислокации. По дороге, длившейся около одиннадцати дней, к транспорту 25 марта 1940 г. присоединилась группировка чехословаков с Волыни. Новым местом дислокации стали Оранки (в 365 км восточнее Москвы). Снова местом проживания стал бывший монастырь. До этого здесь жили поляки, и от них остались приличные запасы дров и несколько двухэтажных полатей. Здесь была даже умывальная комната, с помощью которой, наконец, удалось избавиться от вшей. Главным стало то, что возобновилось военное обучение. Три-четыре часа в день занимались строевой подготовкой и теорией.
Были рады и этому, так как чувствовать себя солдатами гораздо приятней, чем пленными.
Между тем в группировке явно намечался раскол. Одни, их называли «французами», склонялись к тому, чтобы отправиться на запад и только там воевать за свободу Чехословакии. Другие, в основном коммунисты и левые интеллектуалы, обвиняли во всех бедах страны западной демократии, которые своим попустительством подарили на блюдечке Гитлеру половину Европы. Они не признавали Бенеша за Верховного командующего. Их называли «звездачи».
В Суздале и Бузулуке
18 июня 1940 г. пришлось покинуть и Оранки. После трех суток путешествия со станции Боголюбово грузовые машины перевезли чехословаков снова в один из монастырей в городе Суздале. Условия размещения были королевскими: в небольших комнатах разместились по восемь человек.
Был установлен распорядок дня в казармах, применялся довоенный Чехословацкий воинский устав. Но движение по улицам было весьма ограниченным, по-прежнему стояла вооруженная охрана вокруг монастыря.
Но скоро чехословаки приспособились преодолевать трех- и даже четырехметровые монастырские стены. В условленном месте оставлялся канат с крюком и камешки. Сколько камешков, столько и «экскурсантов». Последний убирал канат. Ловили иногда «экскурсантов» военные патрули, сажали на гауптвахту. Крика по этому поводу от командиров, как советских, так и чехословацких, было много, но иногда выручали своих и полюбовно, через бутылочку «огненной» воды.
