— Обойти «фердинанд», подавить огонь! — приказал командир роты Писарскому.
На пути танка овраг, наклон 40 градусов. На броне автоматчики, но механик-водитель осторожно и решительно провел машину по склону оврага.
Преодолев овраг, танкисты увидели не один «фердинанд», а два. Стоп! Прямой наводкой… Огонь! Всей своей огневой мощью обрушился танк на спрятавшегося в засаде «Фердинанда». Он вспыхнул. Такая же участь постигла и вторую самоходную установку врага.
В это же время «Ян Жижка» проломил ворота завода и въехал во двор, неся гибель последним очагам сопротивления. Взлетели на воздух два укрепленных гнезда, с трубы свалился пулемет. Улица, ведущая в центр города, была освобождена.
Главное теперь — быстрее прорваться к центру Киева и расчленить силы врага.
К несчастью, передатчик радиостанции командирского танка вышел из строя, и подпоручик Буршик руководил своими танками, высунувшись наружу, пуская время от времени осветительные ракеты с заранее обусловленными сигналами. В некоторые танки роты попали вражеские снаряды, но не вывели их из строя. Продвижение танков было настолько стремительным, что Буршик был вынужден, вскочив на броню танка подпоручика Писарского, передать по его рации команду о приостановке движения. Автоматчики явно не успевали очищать улицы, дома и опорные пункты от немцев.
В густых сумерках танки остановились перед самым Крещатиком. Дальше ехать было нельзя. Пространство перед площадью простреливалось «Фердинандом» и танками, стоявшими в засаде на противоположной стороне. Шел шестнадцатый час непрерывного боя. О «фердинанде» Буршик доложил подъехавшему с передовым отрядом командиру 5-го гвардейского танкового корпуса генерал-лейтенанту А.Г. Кравченко. Тот посмотрел на три больших звезды
[41]
на погонах Сохора, на погоны его товарищей, где было по таких же две больших звезды, назвал их дипломатично «Товарищи командиры» и попросил расчистить своими танками площадь. Четыре чехословацких офицера твердо заявили, что у них другое задание, но они готовы помочь танкистам Кравченко в зачистке прилегающих улиц.
Наконец генерал Кравченко приказал командиру своего передового отряда, чтобы тот пробил дорогу танком. Только выехал первый танк на площадь, как раздался взрыв мины и одновременно выстрел из немецкой танковой пушки. Танк загорелся. Также был подбит и следующий танк
[42]
, который попытался проникнуть на площадь на большом ходу. Генерал после этого приказал выдвинуть 122-мм гаубицы на прямую наводку и расстрелять угловые дома улицы, выходившие на площадь. Артиллеристы задание выполнили и один немецкий танк зажгли. Остальные танки и самоходки противника с района площади отступили. Кравченко за руку попрощался с чехословацкими офицерами, и советские танки пошли дальше.
— Ну что, Стёпа, — обратился Йозеф к заряжающему танка Вайде
[43]
, — скоро Закарпатье. Подумаешь, 400 километров.
В два часа ночи пришел приказ продолжать наступление. Танк Буршика в продолжающемся бою уничтожил бронетранспортер, в котором немцы приготовили взрывчатку к подрыву моста, ведущему на житомирское шоссе.
К утру танки Буршика и Тесаржика, автоматчики Сохора прорвались к вокзалу, а 6 ноября в 6 час. 50 мин. вышли к Днепру южнее Лавры.
— Как же тепло, по-родному относились советские люди, к нам, чехам и словакам! — вспоминал Йозеф Буршик. — Встанем на привал у деревни, — тут же несут, кто что имеет: молоко, картошку, огурцы, яблоки. Видим, что последним человек с нами делится, отказываемся от подарка. А они — чаще всего это были старики, молодые женщины или подростки — просят: «Не обижайте отказом, мы чехов и словаков чтим за родных, за славян. И с общим врагом ведь теперь воюем. Так что кушайте на здоровье, силы копите для боев».
Такой же была атмосфера при освобождении Киева. Когда его жители узнавали, что мы чехословаки, невзирая на опасность, которая грозила — ведь мы воевали, — нас начинали останавливать, целовать и обнимать. От радости нас готовы были немножко задавить».
В последующем подвижная группа из семи легких танков Т-70, двух Т-34, автоматчиков и саперов участвовала в обезвреживании групп немцев, оставшихся в тылу. После освобождения города танкисты пополнили боеприпасы и топливо и продолжали преследование отступающих немцев. Однако вскоре был получен по радио приказ: остановить преследование, вырыть капониры для танков и занять оборону.
По приказу командарма 38-й армии генерал-полковника Москаленко пять танков роты Буршика вошли в состав штурмовой группы, в которой были восемь советских танков. Группа получила задачу — овладеть деревней Петривка, расположенной в 10 километрах от линии обороны чехословацкой бригады.
Вспоминая о бое за Петривку, Буршик писал, что он решил атаковать хутор только одним взводом. Два оставшиеся взвода получили приказ найти удобные скрытые позиции, засекать места сопротивления и огневых средств неприятеля и точной стрельбой танковых пушек их уничтожать. Так, при своеобразной артиллерийской поддержке собственных танков, ему удалось добиться успеха. Штурмовая группа в боях за Петривку уничтожила 15 гитлеровцев, но и сама понесла значительные потери: 2 танка, 4 убитых и 10 раненых.
Враг почти окружил в хуторе вырвавшуюся далеко вперед группу чехословаков. Уже заканчивались боеприпасы, но в последнюю минуту подошла на помощь еще одна рота, и они сумели продержаться до поздней ночи. Когда немцы попытались взять группу в клещи, они были вынуждены отступить.
Еще в самом начале атаки Петривки танк «Лидице» провалился в так называемую «волчью» яму по самую башню.
— Немедленно выбирайтесь из танка через башню! — приказал Буршик Писарскому. — Приказываю поджечь танк!
Однако экипаж не выполнил второй части приказа. Писарский, спустившись снова в танк, открыл огонь из пушки по наседавшему врагу, а остальные члены экипажа пустили в ход автоматы. Они отбили атаку врага. В течение семи часов под огнем врага экипаж орудовал лопатами для выхода танка.
