– А они и не выживали! В период своего расцвета критяне очень мало воевали на суше. Как правило, они устраивали успешные морские сражения. А для внутреннего пользования их цветастое акробатическое фехтование вполне подходило. Конкурентов-то не было!
– Вообще не было?
– До поры до времени, конечно! Ну а когда они, конкуренты, все-таки появились, тут Крит и рухнул, со всей своей тавромахией и боевыми танцами. Это было нашествие дорийцев. Они, в своих шкурах, простыми, но действенными приемами разрушили всю микенскую цивилизацию. Вплоть до потери письменности! А ты спрашиваешь – почему гарды пришлось заново изобретать…
– И тогда настала дорическая эпоха? Я вот знаю дорическую архитектуру.
– Нет. То есть архитектура такая наверняка есть, тебе, как святоше, виднее. Но в истории во всем, что касается фехтования, дорийцы проявили себя только как разрушители. А следующей эпохой в развитии фехтования стала эпоха героев!
– А, Гомер!
– Да, Гомер. Это было идеальное время, когда войны велись посредством множества поединков, и оснований для оттачивания индивидуального мастерства у бойцов того времени было более чем достаточно! И оснований, и времени, и возможностей… Это была эпоха, когда зародились основы античной гимнастики, когда племенное несистематическое военное обучение сменилось профессиональной подготовкой, а искусство боя наконец-то получило собственную иерархию, разделившись на две составляющие: техне и арете.
– Техника и дух…
– Именно так! И каждая ипостась получила своего божественного покровителя. Епархией техне занималась Афина. Богиня мудрости и справедливых войн – вот как ее называли. А управление арете досталось крикливому драчуну Аресу. Именно так в те времена мыслили боевой дух. Интересно, что греки предпочитали склоняться под покровительство Афины и культивировали идеологию техне. А патронат арете обычно преписывали врагам. К примеру, троянцам. Как следствие, у Гомера как раз Арес и покровительствует Трое.
– Значит, следующей вехой в истории фехтования должна стать римская эпоха? Ведь древние римляне считаются потомками бежавших троянцев?
– Почти. Но не совсем. Туда еще одна эпоха втиснулась, – Филипп слегка поморщился, – эпоха фаланг.
– Тебе, кажется, эта эпоха не очень близка?
– Это был короткий период, когда в сражениях использовались плотные боевые построения. Фаланга существенно снизила индивидуальное значение бойца на поле боя. А мне это, конечно, не очень близко. Я предпочитаю героев! Кстати, римская военная история тоже начнется с фаланг. И ты абсолютно прав: римляне являются прямыми потомками троянцев.
– Объективности ради, – поспешил уточнить отец Лукас, – это лишь красивая литературная теория.
– Плевать мне на эту объективность! Эней, то есть тьфу, конечно, Вергилий, черным по белому написал об этом в «Энеиде»! Да и других доказательств достаточно!
– Это каких же?
– Да твоих собственных! Божественных!
– Не путай, языческие боги – это не моя епархия. Я ведь не по языческим богам специализируюсь.
– Тогда просто проанализируй то, что я тебе только что говорил. Афина была покровительницей идеи техне. Афину греки особенно почитали и именно эту грань искусства боя считали важнейшей. А троянцы, образно говоря, пользовались услугами Ареса и его арете. Ну вот, а перевалив через океан, остатки троянцев с Энеем во главе обосновались на Апеннинах и принялись создавать новую империю, положив начало новой эпохе. При этом главной в их боевом искусстве осталась идея арете как воинской доблести. Ну и ее главный куратор Арес, который позднее был отождествлен с римским Марсом, богом войны!
Маэстро Дижон торжественно откинулся на спинку кресла, явно довольный собой.
Его витиеватая логика, основанная на смеси верований, мифов, литературных преданий и собственных умозаключений, действительно произвела впечатление на отца Лукаса, который никак не ожидал от своего брата таких глубоких и, главное, оригинальных исследований.
– Похоже, брат, это тебе надо было становиться служителем культа. Ведь ты сейчас, прямо у меня на глазах, излагаешь основы собственной религии! А я бы, наверное, мог стать неплохим воином, хоть я и младше тебя…
– На два часа! – удовлетворенно засмеялся Филипп. Ему, конечно, польстило впечатление, произведенное на брата. И, вдохновленный этим, он продолжил:
– Римляне и дальше развивали тему боевого духа. В дальнейшем этот дух приобрел у них латинское название. Как, впрочем, и все остальное. Троянцы стали римлянами, Арес – Марсом, а арете трансформировалось в виртус…
– Виртус? Я знаю это слово по средневековым манускриптам.
– Конечно! Это словечко пережило не один век! Оно, кстати, и в современных языках хорошо известно. Только с немного другими значениями…
– Какими же?
– Ты мне лучше сначала скажи, что оно в твоих средневековых манускриптах означало?
Отец Лукас на минуту задумался. Почему-то в этот момент ему вспомнился священник из Ватикана с учебником фехтования… Возможно, потому, что сейчас его брат выглядел так же нелепо: фехтмейстер высокого класса, интересующийся терминологией религиозных трактатов.
– Если я не ошибаюсь, в эпоху Средневековья слово «виртус» имело четыре значения: «сила», «красота», «добродетель» и «виртуозность».
– Ну вот, – обрадовался Филипп, – так я и предполагал! Хотя кое-что изменилось… Красота! Красота в фехтовании – это техника. А ты, заметь, только что ответил на собственный вопрос о современном значении. Одно из них – виртуозность. И, кстати, применяется часто именно к нашему искусству.
– Да, я заметил, – улыбнулся отец Лукас.
– Ну вот, а в римской Античности арете именовался на латинский лад виртусом и означал, если быть точным, – доблесть и добродетель. Как хочешь, так и понимай, но античные авторитеты ставили виртус на первое место в деле воспитания настоящего бойца.
Филипп Дижон так воодушевился собственным рассказом, что, наверное, мог бы еще очень долго излагать свои теории отцу Лукасу. Тем более что тот слушал чрезвычайно внимательно и даже что-то пытался записывать в небольшой блокнот. Но в этот момент в ресторан вбежал один из младших учеников школы с известием, что маэстро Дижона дожидается в школе какой-то итальянский сеньор.
Филипп с размаху хлопнул себя ладонью по лбу:
– Мой итальянский коллега Антонио! Ну конечно, он ведь сегодня собирался посетить нас! Прости, святой отец, мне надо поспешить к моему гостю: он наверняка привез мне в подарок коробочку сигар, итальянское вино и свежие новости!
С этими словами маэстро Филипп бросил на стол салфетку и заторопился к выходу, с привычной бесцеремонностью оставив отца Лукаса в одиночестве.
Тот проводил брата глазами, помахал рукой в окно, хотя не был уверен, что Филипп обернется, и тут заметил газету, которая так и лежала с самого утра на краешке стола. Статью о вчерашнем турнире открывала красивая фотография: Жанна на пьедестале почета с улыбкой принимает букет от поклонника…
