Откуда это Драгомиров взял, неизвестно, но убеждал он читателей именно в этом (выделено им):
«Вопрос, поставленный подобным образом, носит ответ в самом себе: усовершенствованное оружие несколько усиливает человека, но оно не изменяет его натуры, и в руках неспокойного или способного ошалевать оно принесет более вреда, чем пользы, ибо в то время, когда при прежнем оружии ошалевший человек выпускал десять патронов на ветер, при нынешнем он выпустит их 30, 40».
«Воображать, будто пруссаки стреляли часто, крайне ошибочно; они стреляли толково, то есть учащали стрельбу по целям близким и большим, и вовсе не стреляли, если стрелять в этих обстоятельствах было нельзя: вот в чем была их сила. И что они стреляли не часто, доказательством служит то, что во всю кампанию они израсходовали средним счетом не более семи патронов на человека! Вот что значит спокойствие людей, достигаемое рациональным их воспитанием и образованием в мирное время! Австрийцы, по всей вероятности, выпустили гораздо больше патронов, то есть стреляли скорее пруссаков, а сделали меньше. В чем же разгадка? Кажется, видеть не трудно тому, кто мало-мальски понимает дело».
Разумеется, что, с точки зрения Драгомирова, я совершенно не понимаю дела, поскольку не понимаю, какое такое это самое «рациональное воспитание» должно быть в мирное время, чтобы человек был спокоен в бою?! Драгомиров тоже о подробностях такого воспитания не говорит, и в итоге с его стороны это пресловутое «рациональное воспитание» не более чем бла-бла-бла доктринера. Вдумайтесь: ну почему трус в бою должен стрелять чаще? Наоборот, главная забота сержантов в реальных боях – заставить всех стрелять! Иначе трусы уткнутся носом в землю и стрелять вообще не будут, чтобы не провоцировать огонь противника по себе!
Вот из-за слабости поляков молниеносно окончилась война Германии с Польшей, послужившая началом Второй мировой войны. И 24 сентября 1939 года в Генштабе сухопутных войск Германии о состоянии немецкой пехоты докладывал генерал фон Бок, командовавший войсками группы армий «Север»:
«…После подробных совещаний с командирами впечатление изменилось. Той пехоты, которая была в 1914 году, мы даже приблизительно не имеем. У солдат нет наступательного порыва и не хватает инициативы. Все базируется на командном составе, а отсюда – потери в офицерах. Пулеметы на переднем крае молчат, так как пулеметчики боятся себя обнаружить».
Где тут стремление робкого солдата усиленно стрелять?
И наконец, что больше даст спокойствие солдату – предвоенное бла-бла-бла офицеров про счастье погибнуть в бою за «Дом богородицы» или уверенность, что солдат вооружен лучшим оружием, нежели его противник?
И может, и не стоило бы об этом говорить, но обращу внимание на еще одну удивительную ошибку нашего выдающегося теоретика. Ведь будучи страшным врагом скорострельности стрелкового оружия, мог теоретик Драгомиров немного больше об этом оружии узнать? Вот Драгомиров своими словами со своими комментариями описывает подробности инструкции прусского кронпринца Фридриха-Карла, данные им войскам: «Далее следуют чрезвычайно практические указания на то, что при стрельбе в бою должно обозначать не прицел и расстояние, а прицел и точку и что чем ближе неприятель, тем ниже следует целить, так как с приближением неприятеля солдат будет стрелять торопливее и попадать выше». То есть Драгомиров совершенно искренне считал, что при приближении противника нужно командовать солдатам снизить точку прицеливания и давать эту команду потому, что солдаты (если будут целиться, как обычно, «в пояс») с перепугу начнут как-то поднимать винтовки вверх и поэтому будут стрелять поверх голов противника.
Интересующиеся военным делом уже поняли, что Драгомиров был совершенно «ни бум-бум» в элементарной теории стрельбы: он не знал, что при полете пуля одновременно падает на землю и чем больше времени она летит, тем это падение больше. Поэтому (при наличии на ружье только постоянного прицела или отсутствии времени прицел переустанавливать) чем ближе показался противник, тем ниже нужно целиться. Причем так, как требовал принц Фридрих-Карл, солдат учили стрелять во всех армиях мира, включая, само собой, русскую! Вот описание учебного процесса из пехотного устава русской Армии 1816 года:
«Особый раздел ротного учения отводился обучению цельной стрельбе. Для этого в батальоне изготавливалось несколько черных деревянных щитов (высотой в 2 3/4 аршина, шириной в 1 аршин), в центре и по верхнему краю которых проводились белые поперечные линии шириной в 4 вершка. С расстояния 40 и 80 саженей солдаты целились в центральную полосу, а со 120 саженей – в верхнюю».
А вот такое же описание соответствующей части из «Правил рассыпного строя» для обучения егерей:
«Правила прицеливания были следующие: в 400 шагах целились в штык ружья неприятеля (ружье на плече) или в голову всадника, в 350 шагах – в верхушку кивера пешего и в голову лошади конного, в 300 шагах – в грудь пешего и в шею лошади, в 150 шагах и менее – в “полчеловека” пешего и в грудь лошади».
Для поступления в Академию Генштаба России требовалось отслужить цензовый срок в должности командира роты, то есть и Драгомиров, и последующие слушатели и преподаватели академии Генштаба, будучи ротными командирами, реально учили солдат своей роты стрелять именно так: чем ближе противник, тем ниже целиться. И получается, что ни Драгомиров, ни его тогдашние читатели не понимали, почему требуется с увеличением расстояния повышать точку прицеливания?! М-да! Теоретики!
Причиной поражения Австрии, бывшей формально гораздо более сильной по сравнению с Пруссией, Драгомиров не без оснований считает то, что австрийские офицеры, в отличие от прусских, в мирное время не желали изучать военное дело. Но ведь офицеры русской армии в этом отношении были еще хуже австрийских офицеров! А Драгомиров, похоже, считал это вполне нормальным.
Если убрать из книги Драгомирова эту дурацкую архаичную догму о том, что заканчивать бой нужно обязательно штыковым ударом, то в остальном у него вполне дельная оценка тактики, достоинств и ошибок сторон. Да и сам штыковой удар не является безусловной глупостью в любом случае, особенно в глазах генералов той эпохи. Тот же принц Фридрих-Карл инструктировал войска:
«В разговорах с солдатами им должно быть растолковано, что, с тех пор как свет стоит, ни одна большая победа не была выиграна боем на больших расстояниях. Необходимо схватиться с врагом, то есть атаковать штыками, если набег стрелков недостаточен. Но тогда ни остановки, ни промедления, ни стрельбы. В большей части случаев выраженная атакой решимость схватиться в штыки до того действует на неприятеля, что он поворачивает кругом до свалки.
При рукопашном бое убивать только передних, а остальным приказывать бросать оружие и сдаваться. Это практичнее, чем убивать, так как можно забрать пятерых в то время, в которое убьешь только одного.
Если неприятель решится нас атаковать в штыки, то, предупредив людей о нашем намерении, открыть дальнюю и частую стрельбу, а в последний момент на расстоянии от 20 до 60 шагов броситься вперед».
