Еще одной важной особенностью всех гиперполиглотов от Меццофанти до Абадзи является их способность контролировать то, что они только собираются сказать. Об этом говорил Роберт Декейзер, лингвист, с которым я советовался перед поездкой в Болонью. Гиперполиглоты также обладают способностью сохранять в памяти части предложений сразу после того, как услышали их.
И та и другая способность обеспечивается тем, что ученые называют «рабочей памятью». Часто ее сравнивают с верстаком плотника или местом для хранения информации, необходимой для решения возникающих проблем. Объемом рабочей памяти определяется, какие ресурсы могут быть мобилизованы на решение проблемы и сколько времени займет этот процесс. Мы используем рабочую память во всех аспектах нашей повседневной жизни. Вы должны быть в состоянии держать в уме начало предложения, чтобы, дойдя до конца, понять его смысл. Точно так же вы должны помнить, что собрались приготовить на ужин, все то время, пока ходите по магазину в поисках соответствующих продуктов. Согласно определению британского психолога, который первым ввел в оборот данный термин, рабочая память представляет собой «способность временно удерживать в памяти ограниченное количество информации, которая может быть использована для обеспечения различных функций, включая обучение, рассуждение и подготовку к какому-либо действию». Свойства рабочей памяти делают ее незаменимым инструментом при принятии мозгом оперативных решений, а также одним из основных компонентов того, что традиционно называют способностью к иностранным языкам.
Хелен, которая в аудиториях по всему миру читает лекции о грамотности и образовании, много говорит о рабочей памяти, потому что она напрямую связана с ее деятельностью по преодолению неграмотности среди бедняков. Ага, подумал я. Наконец нашелся кто-то, кто позволит высказаться мозгу.
«Представьте, что у вас есть самая большая в мире бутылка, – говорила она. В этот момент на мониторе ее компьютера появляется схематичное изображение бутылки, символизирующей долговременную память. – Она практически бездонна, и вы можете наполнять ее знаниями бесконечно. Но у этой бутылки очень узкое горлышко, которое открывается только на двенадцать секунд и пропускает в себя за один раз только семь вербальных элементов.
Скажем, вы заходите в магазин, берете коробку овсяных хлопьев, смотрите на цену и начинаете отсчитывать деньги, чтобы расплатиться. Если вы с трудом читаете надпись на коробке, то к концу предложения можете забыть его начало. Если вы медленно считаете, то пока переберете все монеты, можете забыть цену товара». Этот пример иллюстрирует существующие ограничения рабочей памяти, которая может удерживать в себе только лимитированный объем информации и только на протяжении лимитированного отрезка времени.
Аналогичным образом память работает с языком. По словам Хелен, когда кто-то задает вам вопрос, «вы должны структурировать ответ. В поисках нужной информации вы производите в своей памяти сознательный поиск, который должен принести вам как можно более быстрый результат».
Когда вы пишете или читаете, пропускная способность «бутылочного горлышка» вашей памяти менее актуальна, чем когда вы слушаете или говорите, общаясь в реальном времени. Когда вы говорите, вам приходится осуществлять сознательный поиск четырех-пяти слов в секунду. Допустим, кто-то спрашивает Хелен: «Сколько учеников посещают эту школу и завтракают ли они, прежде чем отправиться сюда?» Чтобы дать ответ, ее мозг должен выполнить множество последовательных операций, и сделать это очень быстро.
Она расширяет объем своей рабочей памяти путем доведения до автоматизма процесса использования языковых шаблонов: повторяет грамматические паттерны и слова до тех пор, пока доступ к ним не становится максимально быстрым и эффективным, не требуя большого количества сознательных когнитивных усилий. «У меня есть бананы. У нас есть бананы. У вас есть бананы. Это сводит вас с ума. Это скучно, но необходимо», – сказала она мне с такой страстью, что я подумал: на самом деле она вовсе не считает это занятие скучным.
В отличие от Александра она призналась в использовании того, что назвала «указателями», имея в виду методы мнемотехники
[45]
. Она сказала, что ее мнемоника построена на этимологии или визуализации слов. Она учит наизусть песни на разных языках, что дает ей ключи к грамматике или лексике. Однажды в аэропорту Дели она обменивала валюту и разговаривала с кассиром на хинди. «Вы часто приезжаете в Индию?» – спросил он. «Kabhi Kabhi», – ответила она, что означало «время от времени». Это словосочетание запомнилось ей благодаря первой строчке из популярной песни. «Kabhi Kabhi», – напел кассир, улыбаясь. «Mere dil mein khayaal aata hai», – подхватила Хелен.
«Вот так неожиданно для себя мы с кассиром исполнили эту песню в аэропорту Нью-Дели! – сказала она. – Настоящий Болливуд!
[46]
Прямо в аэропорту! Такие случаи действительно украшают мою жизнь!» – засмеялась Хелен.
В 1990 году муж Хелен, Теодор, узнал о том, что в Европе будет проводиться конкурс на определение самого многоязычного человека. Решив, что его супруга не должна скрывать свои языковые способности от общественности, он внес ее имя в число участников. Через несколько дней организаторы, к удивлению Хелен, позвонили ей. В ходе состоявшегося разговора ей пришлось доказывать свою квалификацию, поочередно общаясь с носителями девяти различных языков. Это вызвало ее протест, поскольку она предпочитает не поддерживать все свои языки в активном состоянии на одинаковом уровне. По ее словам, она использует языки поочередно, поскольку в противном случае они мешают друг другу. Тем не менее она получила приглашение в финальную часть конкурса и стала одной из трех женщин среди двадцати участников. Финал проходил в Брюсселе, где в большом конференц-зале участники переходили от одного стола к другому, выступая перед приглашенными из различных университетов и иностранных посольств носителями языков.
Должно быть, это был тот самый конкурс, о котором рассказывал Роберт Декейзер! Я подумал, что теперь у меня появилась возможность получить об этом мероприятии более подробную информацию. Так много гиперполиглотов в одном месте. Их способности были проверены. А вдруг среди них был современный Меццофанти?
«Кто стал победителем? – переспросила Хелен. – Я забыла его имя. Он знал двадцать шесть языков».
Как бы я хотел познакомиться с этим человеком, о котором знал лишь то, что он получил звание Полиглот Европы…
* * *
Александр и Хелен большую часть своих языков держат в резерве.
Хелен ежедневно задействует около пяти, Александр в своей повседневной жизни использует английский, корейский и французский в дополнение к тому языку, на котором сосредоточен в конкретный момент. Из общения с этими гиперполиглотами я сделал вывод, что их жизнь построена именно так, как Эрик Гуннемарк описывал жизнь преданного языкам человека. Их ежедневные занятия направлены на решение трех задач: улучшение способности воспринимать и воспроизводить звуки иностранной речи; усвоение грамматических моделей; активное сопротивление постепенному стиранию памяти. Меццофанти, по-видимому, делал то же самое, но при этом обладал одной дополнительной способностью: мог с легкостью переключаться с языка на язык. Причем данную способность, судя по всему, невозможно развить сколько-нибудь значительно даже за счет длительной практики.
