Означает ли это, что освоение иностранного языка на уровне родного не имеет никакого смысла? Ответ на этот вопрос зависит от языка. Возьмем английский, который благодаря Микки-Маусу и генералу Паттону стал языком межнационального общения. Из-за своего глобального статуса стандарты устного и письменного английского подвергаются обширной модернизации, с которой приходится мириться – и изучать нововведения – даже самим носителям языка. Конечно, одни версии английского по-прежнему будут иметь более высокий статус, чем другие. Недавно я слышал, что от австралийцев и ирландцев, если они хотят получить места преподавателей английского в Южной Корее, требуют американского акцента. Сегодня мы живем в мире, где существует множество различных типов английского и англоговорящих людей.
С другой стороны, данная проблема не характерна для менее распространенных в мире языков. Например, на японском говорит большое число людей – около 127 миллионов, однако вторым языком он является всего лишь для примерно миллиона человек. В то же время польский – двадцать третий язык в мире по числу носителей, но количество говорящих на нем как на неродном не поддается измерению. Вы никогда не сможете достичь идеального владения этим языком в глазах носителей, общаясь лишь с теми, для кого он является иностранным. Соответственно, стремление к этому идеалу теряет смысл.
Если вы хотите улучшить свои языковые навыки, то должны уметь управлять своим дофамином.
Дофамин – нейромедиатор, который обслуживает мозговые центры удовольствия. Когда мы делаем определенные вещи, наш мозг получает дозу дофамина, в результате чего мы понимаем, что сделали что-то приятное себе. Это, в свою очередь, гарантирует, что мы, желая получить приятные ощущения, постараемся сделать это снова. Люди, которые изучают много иностранных языков, делают это потому, что получают удовольствие. Более 95 процентов всех участников моего интернет-опроса ответили «Мне нравится» на вопрос, почему, на их взгляд, изучение иностранных языков дается им легче, чем другим. Я считаю, что это пристрастие связано с особенностями человеческого мозга, и этот ответ можно трактовать так: «Мне нравится то, что происходит в моем мозгу, когда я изучаю языки». Конечно, тот, кто говорит, что ему или ей «нравятся языки», может скрывать за этим признание, что ему нравится социальный статус человека, владеющего многими языками. Однако я не заметил такой тенденции в ответах своих респондентов. «Изучение языка доставляет мне огромное удовольствие», – написал один из них. «Удовольствие от расширения моего внутреннего мира», – поделился своими ощущениями второй. Другие отмечали «притягательную красоту звучания человеческой речи» и «удовольствие от тренировки мозга». В этих ответах не прослеживается стремление к обретению более высокого социального статуса – речь шла лишь о получении интеллектуального удовольствия от обучения.
Чтобы развить гибкость мышления, необходимо погрузиться в нужный поток.
Тот факт, что респонденты косвенно подтвердили наличие зависимости обучения от химических реакций, происходящих в мозге, говорит о возможном стремлении к созданию особого потока сознания, связанного с изучением языков. Помню, когда я познакомился с Александром, он, казалось, был немного расстроен тем, что его отвлекли от любимого дела – изучения языков. Дерик Гернинг говорил о физической потребности говорить на иностранных языках. Хелен Абадзи слушает свои записи, что способствует усилению ощущения несущего потока во время изучения языка. Многие другие полиглоты также указывали на подобные ощущения. Создание интеллектуальных потоков является способом мобилизации внутренних сил организма для растормаживания гибкости мышления. Возможно, популярность некоторых коммерческих языковых курсов объясняется именно тем, что за счет простоты и постоянной повторяемости учебного материала они позволяют практически любому человеку достичь погружения в соответствующий поток сознания.
Чтобы совершенствовать языковые способности, необходимо тренировать исполнительные функции мозга и навыки работы с памятью.
Многочисленные исследования показали: люди обладают когнитивными навыками, связанными с исполнительными функциями мозга, которые могут быть развиты в той или иной степени. Эти навыки передаются по наследству. Генетик Наоми Фридман провела эксперимент, в рамках которого задания, требующие применения исполнительных функций, были даны почти трем сотням однополых пар близнецов (разделенных на группы однояйцевых, которые получили от родителей все одинаковые гены, и двуяйцевых, у которых совпадает только половина полученных генов). В итоге она выяснила: почти все различия между навыками отдельных индивидуумов могут быть объяснены наследственностью. Сообщая мне об этом в своем электронном письме, Фридман не преминула заметить, что люди способны совершенствовать исполнительные функции за счет тренировки. Однако их восприимчивость к таким тренировкам заложена на генетическом уровне. Можно назвать это предрасположенностью к развитию пластичности мозга. Рабочая память также поддается тренировкам. Исследователи из Центра изучения иностранных языков при Министерстве обороны США разработали специальный метод «тренировки рабочей памяти», предназначенный для языковых аналитиков, работающих на разведку. Однако проблема в том, что подобные тренировки позволяют добиться лишь незначительного улучшения оперативной памяти. Вы можете с каждым разом показывать все более высокий результат при выполнении одной и той же задачи, но у вас вряд ли получится распространить приобретенный навык на другие области применения.
Чтобы улучшить языковые навыки, вы должны развивать умение чувствовать язык.
Гиперполиглоты говорят, что они «чувствуют язык». В разговоре со мной Грэм Кэнсдейл как-то заметил: «Я вижу, что у некоторых из моих студентов, изучающих арабский, абсолютно отсутствует чувство языка». Мы сидели в его кабинете, и он, вытянув руку, потер подушечки своих пальцев. Это «чувство языка» он назвал «sprachegefühl» (в буквальном переводе с немецкого – «чувствование языка»). «Для каждого языка, – пояснил он, – это происходит по-своему. Задавая вопрос “как?”, вы тем самым демонстрируете, что не обладаете этим чувством. Ответить на этот вопрос вы можете только сами себе, используя понятные только вам определения».
Вероятно, наилучшим образом эту мысль удалось выразить Ломб Като. Она сказала: «Вы должны ежедневно уделять время ковырянию в иностранном языке». Ковырянию. Мне это нравится.
Частью этого «sprachegefühl» являются интуитивные ожидания в отношении поведения языка – например, вы знаете, что встретитесь с последовательностью существительных и прилагательных, но в каком порядке они будут следовать друг за другом? Возможно, там есть предлоги или послелоги (как в японском языке, где фраза «на коре молодого дерева» дословно звучит как «молодого дерева коре на»). Внимательный ученик, а гиперполиглот в особенности, работая с языками одного семейства, всегда замечает сходства и различия грамматических конструкций (Эмиль Кребс сказал однажды, что когда кто-то уже знает двадцать пять языков, двадцать шестой дается ему без особых усилий). Приступая к изучению языка, гиперполиглот интересуется: будет ли в этом случае прилагательное ставиться перед существительным или после него? Будет ли род прилагательного изменяться в зависимости от рода существительного, к которому оно относится? Чувство языка связано с интуитивным пониманием его поведения, и один из способов развить в себе это чувство состоит в изучении большого количества языков.
