Я опустилась на стул и поняла, мне конец, потому что следом за мной декан поднял старосту — бойкую чернокудрую девушку с серьезным красным взглядом и сообщил в какой комнате я нынче живу. И вот после этого внимание подопытных сосредоточились на мне, вызывая крупную дрожь. И Довар Горран не был бы бессменным деканом вот уже двадцать лет, если бы не смотрел сейчас на лица моих ночных визитеров с едва заметной усмешкой.
— А что вас так насторожило, кадеты?
— Ам… Кхм! Мы… Это… Засада! Ой, да… — послышалось от них.
— И чему же вы удивляетесь? — поинтересовался магистр. — Может тому, что вы ранее встречались? — Они молчат, и я молчу, а он продолжает издевку: — Скажем сегодня на рассвете? Когда вы, лезли в окна ее комнаты и просили водицу, порошок или столь нужную вам траву?
И вот все они вместо того чтобы ответить: «Нет!», требовательно посмотрели на меня. А я вопреки желанию скрыться под столом, встретила их взгляды и на общий вопрос: «Неужели ты нас сдала?»
сказала:
— Магистр, они удивлены лишь тому, что в знатный род многоликих на попечение взяли простую человечку.
Я удостоилась его внимательного черного взгляда, а затем и вопроса, приправленного иронией:
— Ту самую простую человечку, что сняла с чужой привязи теневую, наложила порядка двадцати охранных проклятий на каждое окно и вышибла зачарованные двери внутрь комнаты?
Последнее заслуга не моя, но что ответить. И так, чтоб правдиво?!
— Кошмары снились, я не знала, что творю… — соврала, не моргнув глазом.
Вот так, одним махом, перевела стрелки на чужую куку, не сдала парней и себя обелила от чудесатости. Пусть теперь попробуют доказать, что мои синяки под глазами это следствие многочисленных:
«Травы нет!»
— Интересно, — улыбнулся горец, наблюдая за тем, как почти сотня недо-зверо-людей медленно и облегченно выдохнула. И добавил забавляясь: — Что же вы расслабились раньше времени? Если за внеурочные визиты вас никто карать не стал, — прозрачный намек на меня, — это еще не значит, что вас не накажут за нарушение Устава академии пункт 3.5.1.
Он размял пальцы рук и новоявленные подопытные все как один сделали неосознанный шаг назад, а декан факультета продолжил:
— Зря вы меня боитесь, учить дисциплине вас буду не я, а первый курс, — и уже нам: — Внимание, целители, у вас появилась великолепная возможность поэкспериментировать с нарушителями застрявшими в обороте и вернуть им исконный вид.
— Таррах! — выдохнуло поголовье копыто-рогото-чешуйчатокрылатых и хвостатых.
— Ура! — отозвались первокурсники.
А Довар Горран между тем сообщил:
— Первая десятка кадетов, справившаяся с заданием, получит зачет в конце семестра, — улыбнулся и добавил. — Последняя десятка так же.
Мы еще не осознали щедрости такого предложения, а будущие страдальцы уже взмолились:
— Но магистр, последняя условность позволит им экспериментировать до конца семестра!
— Именно на это я и рассчитываю. Вы получите достойный урок, они прекрасную возможность для роста, — ответил декан и хлопнул в ладони, призывая к тишине разволновавшихся кадетов. — Итак, первокурсников в аудитории девяносто шесть, подопытных почти столько же, поэтому, дорогие нарушители, разбредаемся по своим мучителям в соответствии с числовым значением на столах и ваших браслетах.
С тяжелыми вздохами и гневными взглядами подопытные исполнили приказ. Минуты не прошло, возле каждого первокурсника остановился личный недо-зверо-людь, одна лишь я оказалась без рабочего материала.
— Простите, магистр Горран, а мне никто не причитается?
— Почему же, — улыбнулся он, — и для вас, Намина, нарушитель есть. Лежит сейчас в лекарской. Шестьдесят шестая палата.
Интригующее сообщение, но абсолютно не ясное.
— И… мне следует отправиться к нему?
— Да, как только прослушаете задание, — ответил горец и щелкнул пальцами. На чистом полотне стены за его спиной появился текст.
Его венчала надпись: «Ход воспитательно-лабораторных работ». А первыми пунктами шли опрос и взятие анализов, затем уже исследование материалов, расчет вариантов восстановления, после зельеваренье или составление заклинания и проведение самого опыта. И все это исключительно ради науки должно было записываться. Кристаллы для фиксации тут же появились на столах, а рядом с ними и предметы для взятия проб.
Недо-зверо-люди приуныли, а целители с воодушевлением принялись за дело. Ведь первые два пункта надлежало выполнить сейчас, остальные с позволения декана, можно было растянуть до конца семестра да еще попасть в последнюю десятку счастливчиков.
Собрав предметы в сумку, я спустилась к кафедре. Что примечательно, подопытные, стоящие в проходе, плавно уступали мне дорогу, подбирая копыта, хвосты и ласты, а последний даже перепончатую руку подал, чтобы помочь сойти со ступеней. Глянув на него, с улыбкой узнала первого из моих вчерашних визитеров, того самого, которого напугала своим истошным: «А-а-а!».
Живой.
— Кадет, подождите меня за дверью, — сказал декан и многообещающе улыбнулся всем присутствующим в аудитории.
И мне это совсем не понравилось. И стоя за дверью, я целых три минуты морально готовилась к отражению уточняющим вопросов Горрана, но все оказалось напрасно. Горец, оказавшись рядом, всего лишь сообщил, что он меня проводит.
— Не хочу, чтобы вы заблудились.
— Я? Почему вы так решили? — Все же за три дня блуждания по территории учебного заведения я запомнила расположение всего, что находилось в ней и не только. Или это очередной тест? Судя по тому, что магистр только что разыграл в аудитории, он не чурается хитроумных психологических приемов.
— Потому что вам еще не был передан браслет. Держите — это ваш магический гид.
Широкий, тяжелый, холодный и железный, он оттянул мою руку и заставил прикусить губу.
— Что-то не так? — поинтересовался декан факультета Темных сил.
— Да… нет, и в то же время… — встряхнув рукой, я все-таки высказалась, не поднимая взгляда на шагающего рядом: — Если все этот ужас носят, то и я, конечно же, смогу. Одно лишь жаль, мазь от синяков настаивается три недели.
— Не жертвенница и не тихоня. Очень хорошо, — хмыкнул магистр.
— И, надеюсь, уровень вашей самоотверженности не позволит подопытному вами помыкать.
С этими словами он щелкнул пальцами, и браслет на моей руке стал меньше, сменил железо на кожаный ремешок и сверкнул россыпью аметистов, которые я с детства люблю.
— Теперь задайте ему курс, — посоветовал декан, — и бегите в палату.
— А… — хотела спросить, к чему были слова о самоотверженности, но он перебил.
