— Во все не верится. Я понять не могу, как этот Всеволод комнаты перепутал, и что еще важнее, как он в мою… крепость, — она указала на комнату, — простынь принес.
— Надо спросить у него! — заявила я сущую нелепицу, точно зная — не спросит. Куда проще потребовать объяснений у Бруга и возможных свидетелей, в лице которых только что выступила я.
— Спросишь?! — возликовала она, хотя должна была взмолиться.
— Нет, я жить хочу. — И пока она не возмутилась моему несогласию, напомнила о насущном: — Как чужую писанину будешь с кожи смывать? Учти, тебя на пары в таком виде не пустят, к тому же мне в теплицы нужно попасть сегодня. Ты со мной?
— С тобой.
Когда она вышла из ванной комнаты все еще расстроенная, с припухшими глазами и носиком, но уже без красных разводов на коже и плаксивых ноток в голосе, я оставила Кудряшку одеваться. И удивительное дело, выйдя в коридор, почти сразу же попала в руки разъяренного метаморфа. От рыжего Дао-дво искры летели, и единственная причина, по которой он меня не убил, заключалась в стоящих тут де Равэссе и Бруге, потрепанных и хмурых свидетелях.
— Что стряслось? — прошептала я, стараясь не смотреть в глаза метаморфа.
— Это ты мне скажи! — взревел Гер, окончательно уверяя меня в том, что свихнулся. А как еще объяснить, его беспочвенную агрессию по отношению ко мне, к Его Высочеству и, по-видимому, к Тугго, который попал под горячую руку.
— Да, что говорить!
Резко вырвалась из хватки этого маньяка и отступила к ребятам, что-что, а в их адекватности я уверена больше. Мой маневр не остался не замеченным. Рыжий зло прищурился, а потрепанные рыцари тут же отступили. Впрочем, отступили не так уж далеко, так что я шагнула вслед за ними. Раздался приглушенный рык, они опять отстранились, а я на месте тоже не стою…
— Таррах! Сумеречная, хватит бегать! — он оказался перед самым моим носом и прорычал в лицо: — Прямо скажи, какого рожна тебя к Крэббас понесло!
— Спасала Бруга.
В коридоре раздалось тройственное: "Что?!", а из эхо-порта ворчливое: "вот только не надо сейчас умалчивать детали, все рассказывай. Поэтапно".
Поэтапно не получилось бы никогда, я отчетливо поняла, что мне никто не верит, и начала выдавать информацию дозировано. Вопервых, чтобы метаморф с цепи не сорвался, во-вторых, чтобы Бруг понял суть своей ошибки и, не дай Боже, не проболтался об истинных целях, которые преследовал. И, в-третьих, первая пара вот-вот начнется, а значит не за горами выход Кудряшки из комнаты.
— Коротко! — возвестила я и в очередной раз, освободившись из рук рыжего, обернулась к Бругу: — Слушай и запоминай. Моего совета ты не слышал, твоей уловки не было, признание ты не сочинял, простынь не расписывал… — По мере моих слов брови оборотня поднимаются все выше и выше, но стоило сказать, что его творение ныне принадлежит Всеволоду из команды Графитовых, как он взревел:
— Почему?
— Потому что ты идиот, но об этом после!
Стремительно повернулась к капитану запасных королевских смертников и улыбнулась ему: — Равэсс, спасибо, что ты меня выручил вчера. Честное слово я не знала, как оттуда вырваться. — Он как-то странно хмыкнул, глядя на Гера, и кивнул мне, мол, пожалуйста. — И да, встречу Тиши с удовольствием ему уши надеру.
— В этом нет необходимости, — откликнулся все еще злющий Даодво.
И, резко выдохнув, я обратила все свое внимание на него.
— Да неужели? А можно узнать, по какому поводу у тебя так чесались кулаки?
Ответить он не успел. Дверь распахнулась, и в коридор выпорхнула Олли. Яркая, сверкающая и невозмутимая. И не сказать, что плакала четыре дня подряд и едва не провела так же пятый.
Увидев нас, она остановилась и удивленно вскинула брови:
— Вот так встреча. И по какой причине вы собрались?
— Тебя хотели проведать, — ответила я за всех, и из эхо-порта долетело разочарованное: "Таррах! Она даже не поняла, что вы совместными усилиями вскрывали дверь"
— Что делали? — удивились мы с Кудряшкой.
— Ничего, — буркнул Гер и многообещающе добавил: — Обсудим позже.
Обсудить позже тоже не получилось. Вначале у меня были скучные пары, затем скучное пратическое в лекарском крыле, после мы с оборотницей наведались в теплицы и там застряли, в самом прямом смысле слова. По колено в грязи, по пояс в воде, по плечи в лианах плотоядных кувшинок, и все бы ничего но, когда мы сюда падали обе лишились браслетов. Вернее мой при падении расстегнулся и затонул, а вот магический гид у Крэбасс пятые сутки был отключен и не подавал признаков жизни. Видимо, выключая его в прошлый раз, она была не в духе и повредила.
— Влипли, — констатировала я, безрезультатно прочесывая воду и болото сетью некроманта.
— Увязли, — отстучала зубами Крэбасс.
— По самые уши, — я выпустила в воду еще одну ловчую сеть, но она так же вернулась ни с чем. А затем со злости я одну отпустила вверх, и она со звоном разбилась об охранные знаки где-то в темной вышине, даже их не потревожив. И на что я надеялась? Ведь мы провалились значительно ниже уровня лабораторий туда, куда ни одно живое существо в здравом уме и твердой памяти не спустится.
— А ты точно уверена, что спящие лианы среагируют на мой оборот ядовитой росой? — в который раз спросила Олли и шмыгнула носом.
— Уверена, — прошептала я твердо и напомнила, — не издавай громких звуков.
— Что и чихать нельзя?
— Можно, но это будет предпоследнее, что ты издашь и я услышу, — повторила я слово в слово, запись Октована Кворга. Ведьмак, как ценитель черного юмора, сдабривал им каждый второй абзац книги по темному искусству, аккуратно вписывая свой комментарий сбоку на полях. И чаще всего первым я запоминала его замечания, а не сам текст. А вспоминала редко и чаще всего к подходящему случаю.
Этот был подходящим.
— И что теперь делать?
— Ждать. Либо пока я свой браслет не выловлю, либо пока не наступит утро.
— А что будет утром? — спросила она, едва дыша.
— Кувшинки проголодаются.
— Что…?! — она чуть не взвизгнула, но я ловко накинула на оборотницу сеть и заставила умолкнуть.
— Тихо! Никто нас не будет есть потому, что смотритель придет раньше. И он обязательно обратит внимание на наши сумки, вернее… как только он поднимет десять срезанных кувшинок с пола, он обратит внимание и на сумки.
Говоря это, старалась не ехидничать и не иронизировать, но получалось плохо. Кудряшка, судя по обиженному сопению, надулась. Но я на провокацию не поддалась и, сбросив с нее сеть, слов своих не смягчила. Поинтересовалась только, зачем ей потребовались цветы гиганты, да еще в таком количестве.
— Для зелья.
— Какого? Не думаешь же ты наварить десять ведер приворотного паршивого качества и отвратительного вкуса?
