Для Твигги
Персонажи
В Норвегии и Швеции
Сольвейг — 14 лет, дочь Хальфдана
Аста — ее мачеха
Кальф — 15 лет, сводный брат Сольвейг
Блубба — 10 лет, сводный брат Сольвейг
Старый Свен — крестьянин с фьорда Трондхейм
Петер — молодой священник
Олейф — древний старик из Трондхейма
Бера — его жена
Орм — торговец пушниной из Швеции
Ильва — его жена
Турпин — его брат
На корабле
Рыжий Оттар — торговец и шкипер
Торстен — кормчий
Бергдис — стряпуха
Бруни Черный Зуб — кузнец
Слоти — торговец
Одиндиса — его жена, целительница и провидица
Бард — 11 лет, их сын
Брита — 9 лет, их дочь
Вигот — наемник
Эдит — рабыня Рыжего Оттара
В дороге
Олег — искусный резчик
Михран — проводник из Армении
Эдвин — англичанин
Синеус — славянин
Смик — скоморох
Шаманка
Трувор — предводитель волочан
Ярослав — король русов
Эллисиф — его дочь
А также
Булгарские торговцы
Продавцы на рынках в Ладоге, Киеве и Миклагарде
Монахи
Волочане
Печенеги
Прокаженные
Варяжская дружина
Боги и богини, великаны и духи
(скандинавские, если не указано иное)
Эгир — бог моря
Асгард — мир богов и богинь
Аурвандиль — см. Утренняя звезда в Словаре
Биврест — пылающий мост на трех опорах, соединяющий Мидгард и Асгард
Богатыри — герои-великаны Руси
Фрейя — главная из богинь плодородия
Фрейр — главный из богов плодородия
Хеймдалль — бог-страж, бывший сыном девяти волн
Хель — царство мертвых; также имя его чудовищной правительницы, дочери Локи
Локи — скандинавский бог, зачастую называемый Трикстером (Плутом)
Мокошь — (мать сыра земля) славянская, а затем русская богиня-мать
Норны — три богини судьбы
Один — верховный скандинавский бог; бог поэзии, битвы и смерти
Перун — русский бог грома и молнии
Ран — жена Эгира, бога моря; она затягивала людей своей сетью на глубину и топила их
Скади — богиня езды на лыжах и охоты
Сколл — волк, преследующий солнце
Тьяльфи — длинноногий сын крестьянина, ставший слугой Тора и сопровождавший его во время путешествия в мир великанов
Тор — бог неба и грома, а также закона и порядка
Валькирии — красивые молодые женщины, отбиравшие лучших из тех, кто пал на поле боя, и доставлявшие их в чертог Одина, Вальгаллу
1
Мы пришли? — громко спросила Сольвейг.
На поле битвы не росли деревья, пробивалась только чахлая и корявая поросль кустарников.
Хальфдан, слегка прихрамывая, широко шагал впереди. Не останавливаясь, он окликнул ее через плечо:
— Ты как там, девочка?
«Здесь все мертво, — подумала Сольвейг. — Ничего не осталось, кроме этих черных пальцев, черных рук. Как же их много в Стикластадире. Пробьется ли здесь к солнцу хоть одно растение?»
Она догнала отца и просунула ему руку под локоть. Хальфдан обернулся и обнял дочь так сильно, что у той едва не затрещали ребра. Сольвейг почувствовала его дрожь и в изумлении подняла взгляд.
— Я хотел, чтобы ты увидела это своими глазами и поняла, — сказал Хальфдан. — И сам хотел снова побывать здесь. Еще раз, пока я в Мидгарде. Увидеть Стикластадир, чтобы зрелище разожгло мне нутро. Чтобы внутри меня запылал огонь.
Затем полудан, этот воин-землепашец, и его лучезарная дочь вместе прошли до середины поля. Порывистый ночной ветер уже стих, и солнце — так называли тот ослепительно-яркий глаз, сиявший сквозь комковатые, буро-серые облака, — уже пробралось в черепе неба на предназначенную ему высоту.
— Сегодня годовщина битвы, — напомнил дочери отец. — Последний день августа.
— Прошло пять лет, — откликнулась Сольвейг.
— Харальду было тогда пятнадцать, — продолжал Хальфдан. — Столько же, сколько тебе сейчас.
— Мне четырнадцать.
— Ты восходишь к пятнадцатилетию, — едва улыбнувшись, ответил отец. — Тебе пятнадцать, и ты восходишь, словно солнце. Но я все равно готов был следовать за ним, уже тогда. Да и многие иные из тех, что жили у фьорда. Харальд Сигурдссон… Он был вождем от рождения. Помнишь, я рассказывал? Король Олаф думал, что Харальд еще слишком слаб, чтобы биться, но тот сказал ему: если у меня не хватит сил взмахнуть мечом, я привяжу его рукоять к своей деснице. Этому король Олаф не удивился, — рассказывал дальше Хальфдан. — Он знал, что за человек его сводный брат. Нас было три тысячи, Сольва. Три тысячи. Но в армии короля Кнута было еще больше. Я все еще чувствую этот запах. Острый смрад страха, обволакивающий дух пота, сладость крови, благоухание смятой и истоптанной травы… самого тела земли, избитого, искалеченного. Я все еще слышу эти звуки. Лязг, звон, стоны, дикие крики…
— Отец! — прервала его Сольвейг. — Теперь ты вернулся сюда. Можешь навсегда оставить позади все воспоминания.
— Об этой битве надо говорить снова и снова, — не останавливался Хальфдан. — И место сие подходит для рассказа лучше прочих. Так мы почтим память воинов, павших на этой земле. Волк преследовал солнце и проглотил его. День только разгорался… А когда солнце родилось снова, король Олаф уже лежал бездыханный… — Он взмахнул рукой: — Вот там. Мы сомкнули вокруг него щиты, но я споткнулся, оступился, и один из воинов короля Кнута рубанул мне под правым коленом. Ублюдок пропорол мне самую жилу.
