Я окинул взглядом Молчуна. Что-то мне подсказывало, что бродяга не был таким безнравственным, как вся местная братия, и даже наоборот, он внушал странные дружеские чувства. Вот бывает так, смотришь на человека и понимаешь – этому верить можно. Вот и сейчас, глядя на него, у меня сложилось впечатление, что напарником Молчун будет надежным, по крайней мере до конца ходки. В любом случае к нему стоило присмотреться, и если все же убивать, то одним из последних.
А вдруг это сама судьба, сама Зона мне послала взамен утраченного друга нового верного товарища?.. Нет! Бред какой-то! Серенький жив! И пока я сам не увижу его труп, не спишу кореша со счетов. Не мог он умереть, только не по моей глупости, не из-за меня…
* * *
Солнце уже вылезло из-за горизонта, когда наш отряд растянутой разношерстной змейкой потянулся к лесу. Первой вела тройка Кутузова – этот одноглазый сталкер всегда был за главного, с кем бы и куда ни ходил. Он с относительно недорогим аэрозондом на привязи шел впереди по центру. Двое других метали гаечки и камни, чуть отстав, слева и справа от него. Как по мне, так очень нерациональное построение ведущих, если учесть растянутость отряда. Но пока не дошел черед вести моей тройке, пусть проводники хоть в чехарду играют. Больше народу сдохнет – мне меньше мороки. Главное, чтобы в живых всегда оставались Замполит и Чичероне. Они – мои.
Я же шагал в центре толпы и посматривал в ту сторону, где на углу периметра стояло пулеметное гнездо. Легкий утренний туман еще стелился над землей, и кромка леса просматривалась плохо.
– Слышь, Ганс, – я догнал одного из Васькиных бойцов, – а где этой ночью Батя беглецов сложил?
– Что, слышал уже? Вон там они, чижики наши. – Он указал рукой на небольшую пролысину на возвышенности и потопал дальше.
Я остановился и достал бинокль. Действительно, недалеко от первых деревьев из покрывала тумана торчали два темных пятна. Тел не было видно целиком, но определить тип камуфляжа я смог. Один из покойников был в «британке», а вот на втором красовалась «горка» с цифровыми вставками, точно как у меня и у моего кореша. На душе зонные кошки заскребли – вероятность того, что это был Серенький, приблизилась к отметке в девяносто девять процентов. Конечно, для полной уверенности стоило сбегать туда и убедиться окончательно, но я этого не стану делать по двум причинам. Первая – я просто не хочу смотреть на мертвого Серегу, не хочу видеть его продырявленное изувеченное тело. Вторая – Замполит может что-то заподозрить.
– А ловко я сработал, да? – Легок на помине, Васька нарисовался рядом и похлопал меня по плечу. – Позаботился о нашей общей тайне.
– Без вариантов, ловко… – кивнул я, убирая бинокль, и с трудом выдавил из себя добродушную улыбку.
А внутри так и вскипело. Задержись Замполит рядом еще несколько секунд, и я бы не сдержался. Очень хотелось, не откладывая в долгий ящик, прямо сейчас выхватить нож и одним выверенным ударом раскроить этой скотине горло от яремной ямки и вверх, до тех пор, пока лезвие не упрется в какую-нибудь кость, которую не сможет перерубить.
Я еще раз с сожалением и горечью глянул на холмик, где лежало тело моего единственного настоящего друга, и поклялся, что Васька заплатит сполна. Когда барыга будет визжать от боли, я буду плевать в его рожу и повторять имя Серенького.
А пока… Спи спокойно, друг. И прости меня, дурака.
* * *
Группа вошла в лес и намеренно сделала большой крюк, чтобы уйти подальше от натоптанных удобных троп, где был шанс встретить запоздалых ходоков. Но сразу после этого отряд попер практически по прямой к небольшому ущелью, подобному тому, в котором мы с Чичероне ночевали. И хоть безопаснее было пройти по горным тропам, чем блуждать между «тайм-аутов» в узком ограниченном пространстве, все решили идти через «ущелье живых скульптур».
Все дело в том, что до нуль-сезона осталось всего пара дней, а само затишье между сезонами продлится от силы пять дней. После чего всю Зону Три-Восемь накроют беспросветные ливневые дожди. И нам всем кровь из носу нужно успеть за это время дойти до бункера. Ибо когда «поля чудес» накрывают дожди, они превращаются в одну сплошную непроходимую смертоносную круговерть. Каждая капелька воды, попадающая в любую из связанных между собой зон ИФП, активирует эту аномальную кляксу и заставляет сместиться, увеличиться или каким-либо другим способом трансформироваться и все остальные «измененки». В результате над всем «полем чудес» начинает носиться нечто похожее на огромный смерч, какой можно увидеть только под ЛСД.
Времени у нас оставалось совсем мало. Двинули ударными темпами. Наличие семи троек проводников позволяло менять ведущую группу каждые два часа. В результате чего прокладывающие тропу сталкеры не успевали уставать, и скорость продвижения отряда не уменьшалась, а порой и росла.
По сути, в отряде каждый сейчас работал как проводник. Каждый постоянно подсказывал или как-то помогал тройке отмычек, если кто-то из ведущих ошибался или пропускал какую-либо опасность. И очень быстро авангард сменил построение клином на логичную в этой ситуации змейку. Впереди теперь шел один человек, в центре еще один, и ближе к хвосту – третий. Теперь у каждого ведущего на поясе болтался канатик с аэрозондом. Таким образом, отряд уже был защищен по всей длине от спускающихся с неба аномальных клякс. И лишь замыкающая тройка рассчитывала больше на себя, чем на ведущих, ибо по замыслу должна была немного отстать от основной группы, чтобы исключить преследование или неожиданную атаку в тыл.
И пока не наступила наша очередь вести, я шел и внимательно наблюдал за всеми сталкерами. Я методично изучал их, смотрел на повадки, подмечал привычки и мелкие, но хронические ошибки, которые они допускали в процессе ходки. И постепенно получилось нащупать слабые места как минимум десятерых ходоков. А значит, этой ночью, если повезет, можно будет заняться кем-то из них.
Наконец очередь дошла и до нас. Новичка мы поставили в хвост, Молчун занялся центром. А я стал впереди и достал капсулу трофейного аэрозонда. Сзади от зависти закряхтели те голодранцы, которые такого дорогого сталкерского снаряжения в руках за всю жизнь не держали. Пришлось ускорить шаг, чтобы немного оторваться и не слышать за спиной их ядовитое шипение.
Тропа ложилась скатертью, словно сама Зона мне улыбалась. Лес стал реже, непролазный молодняк полностью исчез. А все опускающиеся или зависшие на пути «измененки» я определял как визуально, так и своей натренированной чуйкой. Больше, конечно, отработала чуйка, а потому приходилось хоть иногда для вида метнуть свою гаечку с оранжевой ленточкой. Ибо со стороны как-то слишком подозрительно выглядела моя непринужденная прогулка. Словно я не в Зоне тропу прокладываю, а где-то в большом мире в тапках по комнатам брожу. Порой никак не получалось объяснить, почему я решил обойти удобную лесную пролысину с невидимой для глаза и ничем не выдающей себя аномалией. А гайку терять в «измененке» было до обидного жалко. Не так много я их с собой таскал. И тогда я поднимал с земли камень или обломок ветви и бросал этот импровизированный щуп-маячок в зону ИФП. И лишь когда аномалия срабатывала, выплескиваясь наружу светомузыкальными эффектами, идущие за мной одобрительно кивали и топали в обход.
