Два часа нашей смены пролетели практически незаметно. Так же незаметно прошли и двенадцать с половиной часов ходки. На протяжении всего пути не случилось ни одной заварушки. Ни зверь, ни затаившийся в лесу человек не рискнул напасть на столь многочисленный отряд.
Время приближалось к семи часам вечера. До детонации зарядов оставалось чуть больше двадцати минут. И я добровольно не в свою очередь вызвался в замыкающую тройку. Молчун не стал спрашивать, с чего это вдруг мне так захотелось, а Петрушке и не нужно было что-либо объяснять. Он, как и положено новичку, выполнял все команды старших беспрекословно. Вот и сейчас, когда я сказал, что отстану чуть дальше, а потом их догоню, мелкий лишь кивнул и пристроился поближе к Молчуну.
Я же выждал с минуту, скинул рюкзак под высокую разлапистую сосну и взобрался по дереву практически на самую его верхушку. Старая сосна была значительно выше соседних деревьев, и с той ветки, на которой я удобно пристроился, открывался чудесный вид на лес. Солнце уже коснулось горизонта. Я сверился с навигатором и в бинокль отыскал то место, где, по моим расчетам, должен был находиться приют. До активации оставленного мной «подарочка» остались считаные секунды. Я залип в оптику и, затаив дыхание, всматривался в опускающийся на Зону сумрак. Внутри подрагивали от нетерпения струны нервишек. Даже успело закрасться гадкое сомнение. А вдруг не сработают старые армейские детонаторы? А вдруг кто-то спустился в подвал и обнаружил там среди бочек удлинитель антенны?
И вот наконец где-то очень далеко, в гуще леса, полыхнуло пламя. Огромная огненно-рыжая полусфера вздулась над верхушками деревьев, как гигантский гнойный чиряк, который тут же лопнул, выплюнув все свое содержимое в небо ярким светящимся грибом. Зарево отыграло за считаные секунды, но мой внутренний зверь аж взвыл от восторга и осознания того, что больше десятка грешников только что превратились в мясные брызги, а брызги тут же изжарились адским пламенем и микроскопической пылью влипли в облака над Зоной.
Спустя долгие секунды до меня долетели приглушенные раскаты. И только теперь, с чувством выполненного долга, я спустился с дерева, закинул за плечи рюкзак и поспешил за ушедшими вперед напарниками. Настроение немного поднялось. Нельзя сказать, что день удался, но я все же отомстил за своего друга и теперь был уверен, что больше никто не знает, куда и в каком составе отправился наш отряд. И зуб даю, что никто этого так и не узнает…
Ориентироваться в стремительно наступающих сумерках было достаточно легко. Глаза еще худо-бедно различали стелящееся под ногами покрывало перегноя и хвои. Чуйка работала в штатном режиме, а направление задавали хорошо различимые узкие столбы света, уходящие в небо. Там впереди мощные лучи сталкерских фонарей нервно дергались из стороны в сторону, подсвечивая низкие рваные облака. Такую картину в южной части Зоны Три-Восемь можно было наблюдать каждую ночь. Те бродяги, которые ходили по ночам, волей-неволей должны были подсвечивать небо перед собой, поскольку смерть на просторах Южной Кореи даже ночью приходила, как правило, с небес. Кто-то даже утверждал, что по ночам ходить гораздо проще, мол, многие аномалии в темноте выдают себя легким свечением, которого днем не увидишь. И лучи фонарей, мол, тоже, преломляясь на границах «измененок», предупреждают о смертельных ловушках Зоны Посещения. Но я все же предпочитал по ночам спать, выбрав для ночлега какое-либо надежное и проверенное место.
Впрочем, именно к такому месту ночевки сейчас и стремился наш отряд. Судя по карте на моем навигаторе, мы практически пришли к «пещере лесовичка». Так многие бродяги шутя называли небольшую скалу, торчащую посреди леса, в центре которой имелся удобный и просторный грот. И этот небольшой островок земли удачно находился на условно «мертвой зоне». Аномальные язвы таранили эту скалу крайне редко. А если такое и случалось, то абсолютно все «измененки» разряжались на вершине каменной громадины и попросту не успевали набрать хоть какой-то силы, проходя пустоту грота. Потому некоторые невезучие бродяги, ночевавшие здесь в столь неудачный момент, отделывались лишь легким испугом от воздействия выдохшихся зон ИФП.
Мои мысли вдруг перебил легкий шелест и хруст ветвей. Где-то сзади, слева от меня, шел какой-то зверь. И шел явно за мной. Я снял с предохранителя «калаш» и прибавил хода. Можно было, конечно, принять бой прямо сейчас, но отбиваться от любой местной гадины лучше было толпой. Но не успел я и ста метров пробежать, как мне прямо в лицо ударил луч фонаря. Я прикрыл глаза рукой и громко ругнулся. Столб света тут же дернулся в сторону, туда, где в это время должен был быть мой преследователь.
– Ты видел это?! – раздался голос Молчуна. – Там какая-то большая хрень была.
– Где? – Я обернулся и врубил свой фонарь, но пугливой животинки и след простыл.
Я лишь рукой махнул и поравнялся с напарником.
– А Петрушка где?
– Да вон он. – Молчун махнул рукой куда-то в сторону.
Конус света выхватил из сумрака перепуганного парнишку, который обрабатывал небольшую симпатичную яблоню, щедро усеянную плодами. Новичок шустро обрывал мелкие дикие яблочки и набивал ими свой рюкзак.
– Ты что это делаешь? – опешил я.
– А чего? – выпалил Петрушка, не отрываясь от своего занятия. – Я яблок не жрал уже целую вечность! Вот как только Периметр пересек, так и не жрал. Они даже в торговом поясе дурных денег стоят! А тут прямо в Зоне и даром! Ну, люблю я яблоки. Жуть как люблю!
Я лишь улыбнулся и покачал головой. К этому моменту я уже успел подсветить и хорошо рассмотреть это самое деревце и небольшой аккуратный холмик, на котором оно росло. Нужно было выдержать небольшую паузу, позволить олуху побольше напрессовать этих «яблок» себе в рюкзак и только потом высмеять мелкого засранца и объяснить, что это вовсе не дерево, а то, что он собирает, далеко не плоды. И вот когда я уже открыл было рот, чтобы обломать любителя шаровых яблочек, мне на плечо опустилась рука Молчуна.
– Не надо, – тихо сказал он и покачал головой, – пусть берет. Помнишь? Чем меньше нас, тем больше остальным…
Я буквально дар речи потерял, так и застыл с открытым ртом. Молчун, разумеется, знал, что это за хрень, но не предупредил мелкого. Не ожидал я такого отношения ветерана к новичку. Но, впрочем, бывалый ходок был прав. Никто Петрушку силой в эту опасную ходку не тянул, реальной пользы от него в походе нет и не ожидается даже в перспективе. И тот хабар, к которому мы сейчас все стремимся, он явно не заслужил: не истоптал достаточно Зону, не оросил ее своей кровью и потом, чтобы заслужить. В конце концов, все, что здесь происходит, – это всего лишь естественный отбор в действии, только аномально ускоренный. А кто я такой, чтобы против природы переть? Да и если разобраться, он все одно не жилец. Никто в этом отряде, в конечном счете, не выживет.
Подождав, пока мелкий придурок закончит сбор, мы выдвинулись в то место, где в последний раз по небу бегали узкие лучи фонарей. Две минуты назад все светящиеся столбы резко погасли. Все говорило о том, что отряд уже дошел до места ночевки. Я не стал использовать свой трофейный тепловизор и воспользовался, как и мои напарники, обычным тактическим фонарем.
