Роберт поведал свой план. Выслушав его, я усмехнулся.
— ХитрС. Главное, чтобы все это сработало.
— Сработает, — уверенно отозвался Роберт.
— 15 —
Когда фары поднимавшегося на гору брезентового фургона засветили в спустившейся на землю вечерней темноте, мы с Робертом были уже наготове. За несколько часов до этого мы натаскали на дорогу такую кучу снега, не увязнуть в которой мог разве что танк. Расчет Роберта оказался верен. Въехав на снежную горку, машина забуксовала. Мы стояли за придорожными соснами, и с удовлетворением наблюдали, как колеса фургона беспомощно пытались преодолеть созданное нами препятствие, увязая в снеге все глубже и глубже. Автомобиль не мог сдвинуться ни вперед, ни назад. После нескольких безуспешных попыток выбраться из снежного плена, он заглох, двери кабины открылись, и наружу, чертыхаясь на чем свет стоит, выскочили два сержанта. Обойдя вокруг фургона, и присвистнув от изумления, сержанты принялись выгребать из-под машины снег. Один орудовал взятой в кузове лопатой, другой, по причине того, что лопата была одна, вынужден был довольствоваться собственными руками.
Наступил решающий момент. Мы, конечно, не собирались действовать на манер разбойников с большой дороги. Справиться с двумя дюжими, да еще вооруженными солдатами нам было явно не под силу. Мы решили пойти другим путем. Не зря же мы были телепатами.
Роберт жестом указал, чтобы я взял того, кто с лопатой, и мы впились взглядами в боровшихся с сугробами военных.
Я не знаю, как именно в тот момент выглядела моя физиономия. Но, думаю, что если бы кто-то ее увидел, он бы поразился неестественности образовавшейся на ней гримасы. Я был предельно напряжен. Мысленно собрав всю свою энергию в единое целое, я изо всех сил внушал своему «подопечному» агрессию и ненависть по отношению к его напарнику. Роберт проделывал то же самое со вторым сержантом. Мы старались сцепить их между собой, завязать между ними потасовку, чтобы в ее суматохе, незаметно, проникнуть в кузов фургона, и спрятаться в его глубине.
Наши гипнотические способности оказались на высоте. Не прошло и пяти минут, как между солдатами вспыхнула ссора. Все началось с элементарной перепалки. Но по мере ее продолжения страсти накалялись все больше и больше. Когда они достигли точки кипения, спор перерос в жестокую драку. Снег на участке, где проходил этот поединок, быстро окрасился каплями крови. Квасившие друг другу физиономии сержанты смотрелись весьма комично. В другое время я, может быть, от души бы и посмеялся над их потасовкой. Но тогда было не до этого.
Улучив момент, мы с Робертом выскользнули из своего укрытия, и залезли в фургон. Передвигаться в кузове нам пришлось на ощупь, но, в конце концов, нам все же удалось более-менее надежно замаскироваться за находившимися в нем мешками и ящиками.
Оставшись без нашего внушения, солдаты через некоторое время пришли в себя, прекратили драться, и в недоумении уставились друг на друга.
— Ты чего? — протянул один.
— А ты чего? — в тон спросил другой.
— Не знаю, — растерянно ответил первый.
— И я не знаю, — недоуменно произнес второй.
Они постояли еще какое-то время, мучительно соображая, что за муха их укусила, затем, так и не найдя объяснения, что с ними произошло, молча завершили уборку снега, залезли в кабину, и машина тронулась. Мы с Робертом проковыряли дырочки в брезенте, прильнули к ним, и с любопытством наблюдали за дорогой.
Вокруг было темно. Лишь редкие огоньки, мерцавшие вдалеке, и исходившие, судя по всему, от прожекторов, позволяли предположить, что впереди находится какой-то объект. Фургон ехал не быстро, что диктовалось неровностью заснеженной дороги, и вскоре снова остановился. Свет фар выхватил из ночного мрака шлагбаум, который был раскрашен чередующимися друг с другом белыми и красными полосками, и перекрывал всю дорогу. За шлагбаумом, с правой стороны, стояла будка. На будке висела табличка «Стой! Запретная зона!». Видимо, это был контрольно-пропускной пункт. К машине подошел часовой. Очевидно, он хорошо знал сидевших в кабине сержантов. Обменявшись с ними короткими приветствиями, и перебросившись парой шуточек, он вернулся обратно. Шлагбаум поднялся, и машина поехала дальше.
Огни прожекторов становились все ближе и ближе, и вскоре мы смогли разглядеть высокий бетонный забор, непременный атрибут любой закрытой от посторонних глаз территории. Стоявший перед ним метрах в четырех густой высокий лес хорошо скрывал его за собой, поэтому снизу этот забор нельзя было заметить. Проехав немного вперед, фургон остановился перед большими металлическими воротами, выкрашенными в темно-зеленый цвет. Закрепленные по краям ворот прожекторы хорошо освещали пространство перед ними. На воротах крупными белыми буквами было написано «Стоп. Предъяви документы».
Из небольшой, узкой боковой двери, расположенной слева, вышел часовой. Окинув суровым, непроницаемым взглядом сидевших в кабине солдат, он сухо произнес.
— Ну, показывайте, что привезли.
Мы с Робертом присели и затаили дыхание. Мешки и ящики, которыми был уставлен фургон, скрывали нас хорошо. Но если кому-то вздумается сюда залезть, и досконально все осмотреть, разоблачения нам, конечно, не миновать. Тут все решал Его Величество Случай. Мне показалось, что от волнения у меня даже остановилось сердце.
Брезент откинулся, и по фургону забегал луч фонаря.
— Опять концентраты? — недовольно произнес часовой.
— Что дали, то и везем, — раздалось в ответ. — Не волнуйся, Егор, там пряники есть.
— Нужны мне ваши пряники, — проворчал Егор. — Кстати, а почему вы такие разукрашенные? Кто вас так отделал?
Возникла пауза. Видимо, сержанты искали, что сказать в ответ.
— Небольшое приключение, — наконец нашелся один из них.
— По кабакам надо меньше ходить, тогда и приключений не будет, — на ходу бросил охранник.
Брезент опустился. Солдаты залезли обратно в кабину. Мотор заурчал. Раздался скрежет раздвигающихся ворот. Машина тронулась. Мы с Робертом облегченно перевели дыхание и перебрались к краю кузова, продолжая наблюдать за дорогой. Мимо нас проползали строения различной высоты и различного назначения. Одни были казармами, другие — хозяйственными постройками. Нарисованный на двери небольшого одноэтажного домика красный крест, позволял с уверенностью заключить, что это был медпункт. Государственный флаг, развевавшийся на красивом трехэтажном здании, не оставлял сомнений, что это — главный корпус, или, проще говоря, штаб. Проехав через всю территорию базы, машина остановилась у каменной постройки, напоминавшей склад. Когда мотор заглох, мы с Робертом выпрыгнули из фургона и спрятались за углом. Поскольку вокруг стояла темнота, а искусственное освещение было довольно тусклым, нам удалось остаться незамеченными.
Через несколько минут к машине подошел какой-то субъект, одетый в серую фуфайку. Очевидно, это был кладовщик. Он открыл ворота склада, прошел внутрь, зажег свет, после чего солдаты стали перетаскивать туда привезенные мешки и ящики. Кладовщик стоял возле ворот, наблюдал за процессом разгрузки, и все время отмечал что-то в своем журнале. Когда разгрузка подошла к концу, он запер склад, сел вместе с солдатами в машину, после чего она скрылась из виду. Мы с Робертом осторожно выглянули из своего укрытия.
