– Что за... – начал Борланд.
Марк отпрыгнул назад и прижался к стене.
Из темноты на полной скорости вылетел поезд. На фоне его до неприличия громкого гудения и стука по рельсам не был слышен сплошной вопль очнувшихся сталкеров; устрашающий состав мчался всего в метре от них. Орех не выдержал и начал стрелять. Одна из пуль попала по колесу. Поезд проехал мимо, и гул стих вдали.
Выбитое пулей «калаша» колесо несколько раз подскочило на месте, подобно монетке на столе, покрутилось и со звоном успокоилось на шпалах.
Сталкеры молча уставились на колесо, словно это была бомба. Борланд бросил болт. Тот звякнул по колесу и отскочил в сторону.
– Настоящее, – сказал он. – Одна пуля... Одна пуля, и выбить колесо? Какого хрена?!
Патрон поднялся. Взгляд его ничего не выражал, губы дрожали.
– Я большой, – произнес он. – Я не должен бояться.
Он повернулся и пошел вперед по тоннелю.
– Стой, – сказал Орех. – Нас подожди.
Патрон, казалось, не слышал его. Он шел посередине тоннеля.
Орех вскочил и кинулся вслед за ним.
– Патрон, подожди!
– Я большой, – повторял Патрон, глядя в никуда. – Я не должен бояться.
– Да, большой! Патрон, мне тоже страшно, но нам нельзя разделяться! Ты слышишь?! Патрон, стой!
– Я большой.
– Да, большой, очень большой!..
– Я не должен бояться.
– Стой, Патрон! – Орех заколотил кулаками по мощной спине здоровяка. – Да, ты большой! Ты должен нас защитить! Патрон, стой! Нам нужна защита! Ты большой, ты защитишь!
Марк подбежал и оттащил кричащего Ореха в сторону.
– Я большой. Я не должен бояться.
Не переставая повторять одно и то же, Патрон скрылся в темноте.
– За ним! – скомандовал Борланд.
Сталкеры быстро двинулись по тоннелю. Свет фонарей выхватывал из темноты шагающую впереди внушительную фигуру. А потом она куда-то исчезла.
Они бросились бегом, но вскоре остановились. Тоннель расширился. Железная дорога разделилась на три линии, и каждая из них шла в свой тоннель.
– Что за чертовщина тут творится? – прошептал Борланд.
– Делимся на группы? – спросил Сенатор.
– Нет, – сказал Борланд. – Нельзя. И двух минут не продержимся. Эх, где ты, моя крыша, когда ты так нужна...
Сзади послышались чьи-то подпрыгивающие шаги. Сталкеры резко обернулись.
– Ну, все, Орех, держись, – сказал Борланд.
– Почему? – спросил парень, испуганно вскидывая автомат.
– Щас машинист надерет тебе задницу за отстреленное колесо.
Сталкеры засмеялись. Смех так успокаивал.
В свете фонарей возникла ладная девичья фигурка.
– Привет! – жизнерадостно сказала незнакомка.
На вид ей было не более семнадцати лет.
– Здравствуй, – ответил Орех.
– Вы за мной пришли? – спросила девушка.
– Ммм... – промычал Борланд.
– Ну, простите меня, – проникновенно сказала она. – Я больше не буду.
И тут же лицо ее оживилось:
– Давайте так: вы ничего не скажете маме! Вы скажете, что не нашли меня! А я сама пойду за вами и выйду как ни в чем не бывало! Как будто сама пришла. А?
И она лукаво подмигнула.
– Надо подумать, – Борланд изобразил задумчивость.
– Ну пожа-а-алуйста! – девушка подбежала к нему и приложила к его щекам теплые нежные ладони. – Вы такой сильный, мужественный! Хотите, я вас поцелую?
И она, встав на цыпочки, прикоснулась губами к губам Борланда.
– Я всегда хорошо училась, – объявила она. – Сказать вам секрет?
– Скажи, – Борланд старался оставаться невозмутимым.
Девушка лукаво улыбнулась и покачалась с носков на пятки. И поделилась радостью:
– Если я буду себя хорошо вести, то меня досрочно примут в комсомол!
Орех чуть не выронил автомат.
– Да, да, именно так! – девушка с хитринкой посмотрела на него. – Ну, так что? Выведете меня отсюда?
– Мы не знаем, куда идти, – ответил Орех.
Девушка вновь бросила на него взгляд и сказала недовольно:
– Это плохая шутка.
– Да, товарищ сержант, плохая, – вступил в разговор Марк, гневно посмотрев на Ореха. – За такие шуточки ответите после окончания операции.
Орех открыл было рот, но Борланд наступил ему на ногу.
– Гражданочка, – сказал он. – Будьте добры ответить на пару вопросов.
– Конечно, мой офицер! – промурлыкала она.
– Какое сегодня число?
Девушка надула губки.
– Ну вот, – проворчала она. – Двадцать шестое апреля, конечно!
– Спасибо, – сказал Борланд. – И, с вашего позволения, еще вопрос. Через какой из этих трех тоннелей, по-вашему, следует отсюда выходить?
Девушка на миг задумалась и тонким пальчиком показала на правый тоннель.
– Лучше вон туда, – ответила она и расцвела в улыбке. – Там безопасно.
– Спасибо, – поблагодарил Марк. Голос его слегка дрожал. – Мы ничего не скажем маме. Можешь быть спокойна.
Девушка радостно засмеялась, захлопала и убежала назад, в темноту.
Сталкеры смотрели ей вслед.
– Мы ведь сможем вывести ее? – безнадежно спросил Орех. – Мы ведь не оставим ее умирать?
Борланд покачал головой:
– Эх, малыш... Она мертва уже двадцать пять лет.
– Будем искать Патрона? – спросил Технарь.
– Нет, – отрезал Борланд. – Бесполезно. Остается надеяться на то, что он сам нас найдет.
...Они шли долго, не произнося ни слова, не глядя друг на друга, не зная, сколько прошло времени – десять минут, час или десять часов. Они просто шли по шпалам, не встретив на своем пути ни единой аномалии, ни одного живого существа. А затем увидели впереди огонек.
Еще через некоторое время перед ними предстал Патрон с факелом в руке.
– Что с вами? – спросил он. Голос его звучал совершенно нормально. – Видели бы вы ваши рожи.
– Привет, привет, Патроныч, – сказал Борланд. – Далеко ходил?
Патрон посмотрел по очереди на каждого из них и сказал:
– За мной. Выход близко.
Через минуту сталкеры вышли на Свалку. Патрон рассказал им по дороге, что он очнулся, когда увидел перед собой выход из тоннеля. Он не знал, где и сколько ходил в темноте и одиночестве. Он ничего не помнил. Помнил лишь о товарищах, которые остались внутри. Поскольку его фонарь был утерян в пропасти, он быстро смастерил факел и бесстрашно пошел обратно в тоннель, на поиски.
