Тем временем виконт решил перейти к активным действиям. Он выхватил меч и приставил его к горлу пожилого мужчины.
– Эй, клоун! – не выдержал я. Ошель от такого обращения чуть с лошади не свалился, озираясь по сторонам, словно надеялся увидеть цирк у себя за спиной. – Я к тебе обращаюсь, пи… представитель сексуальных меньшинств!
Парни расступились, я вышел вперед и остановился, сложив руки на груди и выставив напоказ татуировки.
– Варвар!
– Сын конунга! Ярл!
– Принц!
Лицо виконта вытягивалось, а лицо пожилого мужчины, наоборот, светлело.
– Мессир, – обратился ко мне Хаш. – Мне кажется, эти люди были непочтительны к вам. Стоит научить их уважению. На колени, смертные!
После его слов пожилой и слуги, окружающие карету, опустились на колени и склонили головы. Я прислушался к своим чувствам. Не могу сказать, что мне это не понравилось. Скорее даже наоборот. Мечники Ошеля остались стоять, вопросительно поглядывая на бледного виконта. Что-то прошипел справа Мамочка, я повернул голову, чтобы спросить, о чем он бормочет, но демона рядом не оказалось. Я даже не успел заметить его движения, как через долю секунды Мамон вновь стоял справа от меня, а все шестеро воинов с недоумением смотрели вниз на голые ноги. Демон, не мудрствуя лукаво, просто срезал пояса, лишив мужчин не только оружия, но и штанов, а так как нижнего белья никто из них не носил…
– Кто пошевелится – умрет, – с совершенно серьезным лицом сообщил воинам Мамочка, как только один из них наклонился, чтобы подтянуть штаны.
После учиненной им демонстрации ему сразу поверили, и попыток привести одежду в порядок больше не делалось. Это выглядело весьма комично, и я не выдержал первым. Не смеялся только Ошель. Я покосился на карету, откуда раздавался приглушенный смех двух женских голосов.
– Как ты смеешь! – заорал виконт, размахивая мечом. – Назовись, чтобы я смог вызвать тебя на дуэль по правилам кодекса!
– Вот еще, сообщать всякой шушере свое имя, – фыркнул я. – Вал, научи клоуна хорошим манерам.
– Мессир.
Вал подошел к жеребцу и, недолго думая, опрокинул его вместе со всадником. По случайности или специально, но виконт упал на поленницу дров, сложенную у стены. Такого обращения с собой дрова не выдержали и с грохотом осыпались на голову несчастного. Жеребец же, дико всхрапнув, вскочил на ноги и ускакал прочь под залихватский свист Вала. Хаш наклонился над виконтом, и я услышал зловещее:
– Я приду за твоей душой, смертный. Ты теперь мой.
– Да кто ты такой? – испуганно просипел Ошель.
– Аран, чьим именем ты клялся и клятву кому ты сейчас нарушил.
Я увидел, как глаза виконта в ужасе закатились, и он грохнулся в обморок. Парни вновь окружили меня, и под многочисленные поклоны мы прошли в ворота. Вслед за нами прогрохотала карета.
– Ты заметил милашку? – подошел ко мне Вал, когда мы вошли в город.
– Заметил, только не успел ничего рассмотреть, – пожаловался я.
– Баронесса Вилия, шестнадцать лет, блондинка, голубые глаза, девственница, впервые в городе, смешливая, немного испугана. Ее сопровождает дуэнья, дальняя родственница, женщина тридцати лет, пышная брюнетка, разбитная вдова, – сообщил нам Геракл.
– Как ты это успел понять? – удивился я.
– Почувствовал. – Геракл многозначительно постучал кончиками пальцев по носу.
Профессионал! – прошипел в ухе Белочка.
Ага. Мне бы так. Познакомился с девушкой – и сразу же знаешь, чего от нее ожидать.
Город напоминал старую Ригу с ее узкими улочками и цветными домами разной высоты. Вокруг сновал народ. Пока мы пробирались по вымощенным булыжниками улицам к постоялому двору, я вертел головой, стараясь все хорошенько разглядеть. На нас обращали внимание: женщины строили глазки, мужчины уступали дорогу, а дети, с восхищением открыв рты, глазели вслед. Патруль, который попался навстречу, завидев нас, резко свернул в подворотню. Вал выхватил из толпы чумазого босоногого мальчишку лет десяти.
– Эй, герой, трактир «Три поросенка» знаешь?
– А кто ж его не знает? – Пацан шмыгнул носом. – Так постоялый двор называется, там еще хозяин эльф-отступник. Драчливый, жуть!
– Проводи нас к нему.
– Грошик сейчас и грошик, как доведу! – вытянул грязную ладошку оборванец.
Вал кинул проводнику медную монетку. Тот ее моментально куда-то засунул, хотя я могу поручиться, что карманов в его лохмотьях не было. Мальчишка побежал вперед, показывая дорогу. Вскоре мы вышли на большую площадь, на которой кучковался народ, что-то бурно обсуждая. Посреди площади был возведен помост, украшенный двумя столбами, перевитыми цветочными гирляндами. К ним были прикованы девушки, совсем еще молоденькие. На мой взгляд, ровесницы Афродиты, то есть по человеческим меркам лет по пятнадцать. На обеих были надеты белые платья и венки из цветов. Блондинка и брюнетка. Они стояли на коленях, сложив ладони на груди, и, по-видимому, молились. Геракл прищурился, рассматривая девчонок, а затем ухватил за плечо нашего проводника:
– За что их приковали? В чем обвиняют?
– Что вы, милорд! Это благородные девственницы! Они приносят себя в добровольную жертву во благо империи. А за это император жалует их родителям или тем, на кого они укажут, награду, целых два золотых!
В голосе мальчишки прозвучала зависть. Наверное, два золотых – это огромные деньги в этом мире. «Интересно, а нам за практику заплатят и положен ли аванс?» – прошелестел Белочка. Действительно, не помешает озаботиться деньгами. Я уже раскрыл рот, чтобы спросить об этом у Вала, как рядом с нами остановились две молодые горожанки, о чем-то оживленно беседуя. Я прислушался.
– Говорят, эти девушки – воспитанницы графа Острата. – Одна из молодок указала пальцем на прикованных жертв.
– Ой, скажешь тоже! – со смехом фыркнула вторая. – Да разве граф пропустил бы такие лакомые кусочки?
– Сейчас самый верный способ избежать участи жертв – это лишиться девственности. Говорят, жрецы богини Литеры трудятся не покладая ах-ха-ха… рук.
Обе женщины захохотали.
– Красавицы! – Голос Геракла заскользил по коже, словно бархатный лоскут. Вокруг него сгустилось невидимое облако такой сильной сексуальности, что даже меня пробрало. Откуда-то потянуло миндалем. – Нашего господина очень заинтересовал обряд жертвоприношения. Не разъясните его смысл?
Женщины таяли под взглядом инкуба. Мне показалось, что, потребуй он сейчас и здесь исполнения своих самых буйных фантазий, они бы ему не отказали. Это нужно было прекращать.
– Геракл! – предостерегающе произнес я.
– Простите, мессир, увлекся. – Инкуб виновато склонил голову, и сексуальность сразу же пропала из воздуха, но молодки все равно смотрели на него влюбленными коровьими глазами.
