Послышался осторожный кашель Аглаи, предупредительный. Нет, ну кто бы мог подумать? Стоит выйти за рамки – невообразимые вещи творятся на каждом шагу! И неожиданно для самой себя Рита произнесла:
– Павел, чуть не забыла. Я ведь тоже замуж выхожу, забежала тебе сообщить. С женихом ты пока незнаком, но в скором времени представлю, непременно! Мы тоже устроим праздник. С помпой или без, пока не знаю. Может, и с помпой. Фейерверки украшают жизнь.
– Правда? – Павел и Аглая воскликнули одновременно, как притершиеся и притерпевшиеся супруги, реакции которых становятся сходными. Молодцы.
– Да, правда. Я побегу, пожалуй. Навстречу фейерверку. Меня и машина ждет. – Она говорила что-то, поднимаясь и чуть не уронив злосчастную табуретку. – Мимо проезжала, дай, думаю, зайду. У вас уютно, спасибо за чай. Аглая, выздоравливайте. Павел, я за вас обоих рада, несказанно рада. Но я и правда очень спешу. Засиделась, мешаю вам. Да и странное предчувствие у меня появилось, что могу опоздать. А я не хочу опоздать. Ни в коем случае.
Она решительно направилась в предбанник, к выходу.
Павел поспешил вслед за нею, заговорил все той же скороговоркой, понизив голос, будто общаться им теперь можно только шепотом:
– Рита, я так долго думал, и над твоими словами думал, и вообще, с тех пор как Глаша у меня появилась, простые вещи вижу по-новому. И некому сказать, что именно я открыл. Наверное, и до меня открыли, но чужие открытия не в счет. Я внезапно понял, что любовь – единственный способ понять другого человека в глубочайшей сути его личности. – Он говорил, слегка запинаясь, торопливо, будто опасался, что его кто-то переубедит. – Никто не может осознать суть другого человека до того, как полюбил его. В духовном акте любви человек способен увидеть существеннейшие черты и особенности любимого человека, и более того, он видит потенциальное в нем. То, что еще не выявлено, не должно быть выявлено. Только любя, горячо и сильно, любящий человек заставляет любимого актуализировать свою потенциальность. Помогая осознать то, кем он может быть и кем он будет в будущем, он превращает эту потенциальность в истинное. Понимаешь? Аглая открывается мне с неожиданной стороны. Я многому у тебя научился. Наши беседы… Во мне ведь огромный запас нерастраченного чувства, теперь точка приложения найдена. Мы с ней нужны друг другу, вот что главное.
Это он об Аглае, ну да. Точка приложения чувств. Рита неожиданно успокоилась, она снова уверена в себе. Павел и вправду лучшее успокоительное. Помчалась куда-то сломя голову. Куда? К кому?! Беседовать о кино и о проблемах женского освобождения? «Павел ко мне прикасается, а я не чувствую ничего. Полный штиль. И всегда так было, потому и беседуем, много лет беседуем, но это другое. Совсем другое. Кроме Леши, у меня никого нет, а я его бросила там, сбежала, ни слова не сказав». Совсем недавно она была уверена, что ей, кроме работы и карманного любовника вуду-гриши, никто не нужен. Все изменилось.
– Да-да, конечно. Ты прав. В теории. А практика полна открытий, вгоняющих в ступор… Но это я так, мысли вслух. Мы созвонимся. Будь счастлив! – Рита прикоснулась губами к его щеке на прощание. Щека гладко выбрита, да и в целом Павел какой-то другой. Обласканный, ухоженный. Ну вот, с моей легкой руки Аглая нашла наконец «счастье до гробовой доски».
Будь счастлив и любим, все остальное не имеет значения. «Он такой красавец, смотрит в глаза, а ощущение, что под юбку» – слова из Эвиной тетрадки. Не имеет значения. Ни тетрадка, ни рисунки, ни внезапная паника, ни страх… да мало ли что еще ждет! Не имеет никакого значения. Пусть Леша проявляет свои неадаптивные способы разрешения конфликтов, она готова.
Мы созданы друг для друга, остальное значения не имеет. Страхи нелепы, это прошлое вцепилось мертвой хваткой и не отпускает, шелуха протухшая въелась в кожу, пора стряхнуть и очиститься! Красотка очень молода, но дышат почва и судьба, вспыхивали в сознании строчки и слова, все разом, пока она сбегала по лестнице, пока усаживалась в машину – какая удача! – терпеливо ждущего Аркадия.
– Мы возвращаемся туда, откуда уехали, только очень быстро возвращаемся.
– Дороги по вечерам пусты, домчу мигом. Видите, дождался.
– Вы провидец. Как в воду глядели, что нам придется обратно ехать.
– Я не провидец, я таксист. Но очень опытный. Не вы первая нервничаете по дороге неведомо куда. У женщин особая логика, моя бы воля – свою жену ни на минуту бы одну не оставлял. Смешные ваши фантазии, и некому бывает остановить.
Обратная дорога показалась ей вечностью, хотя таксист гнал, не останавливаясь, иногда и на красный свет проезжали, дорога пуста. Какие глупости ее внезапный, необъяснимый страх! Вот так и Симона боялась нового, приезжала к Нельсону и сбегала вновь, возвращалась к Сартру, меняла любовников, мучила их признаниями, исповедями, вероломная верность самой себе, мильон терзаний. И ей казалось, что она свободна. А это страх заставил ее расстаться с мужчиной, которого она любила по-настоящему. Слова, теории, письма, одухотворенность признаний, километры лжи, трансатлантический роман! Роман в теорию не укладывался, страх поменять судьбу, ей так хотелось обе сразу! А две судьбы сразу не проживешь, на то и свобода выбора. Крокодил в тине, дельфин в дельфинариуме. Прости, Симона, его зовут Леша. Я выбираю любовь, тут ни сюжет нельзя предсказать, ни жанр. В любовь не погружаются, а бросаются очертя голову, как с моста. Бурный поток, тихий омут, чистая вода; идиллия, драма, трагедия, – будь что будет. Готова.
Темень непроглядная в переулке, но калитку она нашла. Бегом, путаясь в длинных полах тонкой дубленки, она ринулась к дому, так опоздавшие к поезду пассажиры ускоряются по максимуму, пытаясь вскочить на подножку последнего вагона. Дрожь внутри – риск сорваться велик, но вот поручень крепко схвачен, обошлось. О билетах не вспоминают, так и Рита не подумала, что ключей у нее нет, если заперты замки, придется звонить, а там и кнопки нет, но об этом она тоже не думала. Кто задумывается о мелочах, принимая ответственные решения суматошным способом беготни туда-сюда? Найдем верное, отринув неверное путем смелого эксперимента.
Дверь подалась без усилия, странно, она забыла захлопнуть? Или Леша специально оставил ее открытой, ожидая возвращения Риты? Да, конечно, он ждет, ей ничего не придется объяснять, он поймет без слов. Любящий понимает. А не любящему все равно.
* * *
В холле пусто, Рита, не снимая шубы, едва касаясь ступенек, взбежала по лестнице, какой-то шорох позади, или ей показалось? Она оглянулась – мелькнула тень, дверь со стуком захлопнулась. Наверное, ветер. Как она рассеянна, не потрудилась закрыть на замок, но возиться с замком ей и в голову не пришло. В спальне кровать не тронута, кабинет пуст, но ведь не так долго она отсутствовала, Леша, наверное, и не заметил, нежится в мыльной пене, он же предупреждал – естественная среда обитания.
Она влетела в ванную. Леша будто уснул, но голова как-то неестественно запрокинута. Случилось что-то… что-то страшное? Рита одеревенела на миг, заныло под ложечкой, тошнота подступила к горлу. Тошнота ужаса, ватность в ногах, она с трудом сделала несколько шагов. Склонилась над неподвижным Лешей – и увидела лицо в кровоподтеках и ссадинах, на шее огромное красное пятно. Рита собралась с силами, приподняла тяжелую руку, зависшую на краю изогнутого бортика, и увидела разбухшую вену, след от укола на внутренней ямке локтя.
