Впрочем, присутствие Луки чувствовалось повсюду: в горячем воздухе ванной, в мокрых полотенцах, в брошенной на пол одежде, в измятой постели (конечно, горничные ежедневно ее заправляют, но неужели обязательно оставлять такой беспорядок?), в двух пустых чашках из-под кофе.
Она подняла рубашку Луки, поднесла к носу, вдохнула. Запах его тела по-прежнему волновал Клэр, вызывая смешанные чувства восторга и неуверенности, пробуждая желание. Лука будоражил ее так же сильно, как и в самом начале отношений, горячил кровь. Именно это когда-то и привлекло Клэр – исходящее от него чувство опасности. Непредсказуемость. Полная противоположность Ника. Может, потому-то Клэр в свое время и потянулась к Луке. Тот был таким ярким, таким всепоглощающим, что стер горькие воспоминания и заполнил все ее мысли.
Теперь же два главных мужчины в жизни Клэр боролись за право ею обладать, а она сама не знала, чего хочет. Вот зеркало. Кто в нем отражается? Кто такая Клэр Марло? Ей-то казалось, она полностью изменилась, создала новую себя – сильную, независимую деловую женщину, половинку звездной пары, которой суждено оставить след в истории. Но нет, события последних суток показали: прежняя Клэр никуда не исчезла, она здесь – мягкая, ранимая девушка, что мечтала когда-то стать частью семейства Барнсов, и верила, будто обрела любовь и смысл в жизни. Верила, пока судьба не распорядилась иначе.
Клэр была в полной растерянности. И дело не только в Нике, свалившемся как снег на голову. События разворачивались слишком быстро. Проект Парфиттов, точно настойчивый паровоз – с Тревором и Моникой в качестве идущих напролом машинистов и Лукой в роли восторженного пассажира, – тянул Клэр за собой. К ее мнению никто особенно не прислушивался. Клэр превозносили до небес, пели ей дифирамбы, восхваляли ее достижения и незаменимость для новой гостиницы – но даже не подумали поинтересоваться, чего хочет она сама. Открытие отеля казалось парой пустяков, но ее снедали дурные предчувствия. А тут еще Ник…
Она вздохнула, натягивая на себя приличную одежду. До конца выходных придется что-то решить. Никто за нее этого не сделает.
Когда Клэр надевала кардиган, что-то зацепилось за рукав. Кольцо… Снять его пока что нельзя – Луку это убьет. Значит, надо поговорить с Лукой. Сейчас она его отыщет и попросит сохранить помолвку в тайне; пусть, мол, кольцо полежит в коробочке до официального объявления. Если радостная новость разлетится по Пеннфлиту, Клэр не сможет взвешенно принять решение. Чем больше народу узнает, тем тяжелее ей будет сбежать. Если она в конце концов выберет именно это.
Когда Колин увидел, во что облачилась Челси, он впал в полное уныние. Дешевая, слишком тесная и кричащая одежда выглядела ужасно. Футболка с надписью «Я люблю мальчиков и магазины» натянулась на пухлом животике и заканчивалась чуть выше леггинсов, отделанных безвкусными кружевами. Колин со стыдом представил, как выйдет с дочерью на люди. И что делать? Какие еще сюрпризы хранятся в ее маленьком чемодане? Похоже, все вещи Челси покупались в недорогом «Праймарке» и были на два размера меньше необходимого.
Разумеется, он ничего не сказал и повел девочку вниз, в ресторан. Она устремилась прямиком к столу с сухими завтраками, фруктами и свежей выпечкой. Сейчас наверняка возьмет хлопья. Так и есть.
– Знаешь, что? – ласково сказал Колин. – Я вот подумал: повар наверняка очень старался, когда готовил фруктовый салат. Может, попробуем? А скучные хлопья можно и так есть в любой день.
Челси с сомнением посмотрела на миску с разноцветной смесью из кусочков ананаса, дыни, киви, клубники и винограда.
– Тут есть вот это… – Она ткнула пальцем в киви.
– Я очень люблю киви, так что если не захочешь его есть, отдашь мне.
Колин щедро зачерпнул салата, насыпал в две белые мисочки.
Они сели у окна.
– Здорово. Мы обычно по утрам не едим, – призналась Челси. – Мама завтракает кофе и сигаретой.
– Ну ты же завтракаешь перед школой?
– Покупаю по дороге яичный макмаффин в «Макдоналдсе».
– Как?! – Колин потрясенно уставился на дочь. – А что у вас на ужин? Она тебя хоть горячим кормит?
– Ну да, у нас всегда дзынь-ужин.
– Что еще за «дзынь-ужин»? – нахмурился он.
Челси изобразила, будто ставит что-то в микроволновку.
– Дзынь! – объявила она.
– Ясно.
Карен повезло, что ее здесь нет. Она с ума сошла? Колин представил себе ее оправдания, словно наяву услышал ноющий голос: «Конечно, тебе легко говорить».
Может, ему и правда легко говорить. Что он знает о суровой жизни матерей-одиночек? Но большинству матерей-одиночек, между прочим, никто ежемесячно не перечисляет больше тысячи фунтов. Им часто приходится бороться за каждое пенни, которое они получают от отцов своих детей. Колин же ни разу не пропустил ни одного платежа, никогда не увиливал, никогда не скупился. Наверняка Карен тратит средства не на Челси, хотя сама она, конечно, с этим не согласилась бы. «Ты не представляешь, как все дорого!» – зазвучало у него в ушах. Черт бы ее побрал! Куда она девает деньги?
Только не на гардероб дочери.
Так, пора кое-что изменить.
– Ты не против пройтись с утра по магазинам? – спросил Колин. – У меня нет удобной одежды для отдыха.
Челси обдумала его предложение и пожала плечами.
– Как хочешь. И не забудь, надо еще вернуть диски с фильмами, – озабоченно напомнила она.
– Договорились. – Надо же, какая ответственная! Его любовь к ней стала чуточку сильнее. – А чем займемся потом? Покатаемся на лодке по реке? Пойдем на пляж? Или съездим в ботанический сад?
Девочка вновь задумалась и машинально принялась посыпать фрукты в своей миске сахаром. Колин с трудом удержался, чтобы ее не одернуть. Наконец лицо Челси расцвело обезоруживающей, солнечной улыбкой.
– Сама не знаю. Я на все согласна. – Она посмотрела в окно. – Мне здесь нравится.
Колин выудил из салата ананас. У них будет незабываемый день, самый лучший в жизни. Да, время поджимает, сегодня вечером придется принять решение о дальнейшей судьбе Челси, но это не помешает им получить удовольствие от отдыха. Что будет дальше, неизвестно. Но сегодня Колин не станет думать о Карен. Или об Элисон. Или о Райане с Мишель.
Челси заслуживает того, чтобы хоть раз в жизни стать центром чьей-нибудь вселенной.
Клэр решительно сделала глубокий вдох и направилась вниз по лестнице. Свернув на последний пролет, она потрясенно остановилась, словно налетев на стену.
Холл представлял собой невиданное зрелище. На столе красовалась шикарная цветочная композиция – пышное сплетение темно-кремовых роз вперемешку с плющом и дельфиниумом. Рядом возвышалась пирамида из бокалов для шампанского, а под столом в ведерке со льдом томилось несколько бутылок коллекционного «Дом Периньон». Под потолком висела связка бледно-розовых воздушных шариков.
