– Миллисент. Как приятно тебя видеть! – Он привстал и позволил этой девице расцеловать себя в обе щеки.
– Когда ты вернулся? – В ее голосе слышалось легкое недовольство.
– Прошлой ночью.
– В самом деле? Я не заметила твою машину.
Лара лишь на несколько мгновений почувствовала себя неуверенно, а затем поймала себя на том, что невольно улыбается. По Рубену было явно видно, что, хотя он и старается казаться обаятельным, эта женщина вызывает у него не больше приязни, чем ящик лягушек.
Лара сделала глоток кофе и уже нацелилась съесть «шоколадную смерть», но решила погодить. Кажется, сейчас будет весело.
Рубен покачал головой:
– У меня чинят крышу. Обнаружили асбест. Так что я там пока не могу находиться.
Миллисент склонила голову набок. Тон ее голоса изменился.
– Почему ты не сказал об этом мне? Я всегда рада приютить тебя на ночь. – Она визгливо рассмеялась.
– Не думаю, что это было бы прилично, – ответил Рубен. – Познакомься, это Лара, моя девушка.
Пирожное выскользнуло из руки прямо на пол. Лара прожгла Рубена недоверчивым взглядом.
Миллисент тоже опешила, но быстро пришла в себя и с почти презрительной усмешкой оглядела далекую от совершенства прическу Лары, ее почти не накрашенное лицо и явно недорогой наряд.
– О, как мило. Рубен явно держал вас в секрете.
Она протянула руку с идеальным маникюром. Лара уставилась на свои пальцы, измазанные шоколадом, вытерла их салфеткой и ответила рукопожатием.
– О вас он тоже ничего не говорил.
– Где вы живете?
В голове пронеслась тысяча подходящих ответов. Велико было искушение сказать: «В Букингемском дворце». Но Лара решила заявить, что живет в самом фешенебельном столичном районе, и посмотреть на реакцию этой девицы.
Состроив самое светское выражение лица, Лара толкнула Рубена под столом ногой. К чести этого парня, надо сказать, он даже не вздрогнул.
– Я живу в Бельгрейвии. – Вообще-то это нельзя было назвать чистой ложью. Лара ведь там сейчас и в самом деле поселилась, пусть даже всего на две недели.
– О. – Миллисент кивнула с почти недоверчивым видом. – Как мило!
– Что ж, рад был повидаться с тобой снова, – вмешался Рубен. С таким же успехом он мог просто поднять над головой плакат с надписью: «Проваливай отсюда. Сейчас же». Но вместо этого он сделал кое-что более неожиданное – перегнулся через стол, схватил Лару за лацкан плаща, привлек к себе и приник губами к ее губам.
На секунду у нее перехватило дыхание. Рубен встал и еще сильнее наклонился над столом. Лара ощущала на его губах вкус кофе и яблок. Странно, но целоваться с этим мужчиной было так приятно!
Это нельзя назвать нежным поцелуем, но и коротким поцелуйчиком тоже. Свободной рукой Рубен обхватил затылок Лары, не давая ей отстраниться. Она могла бы возмутиться. Должна была так поступить. Но тут кое-что случилось: ее губы начали отвечать на поцелуй. По какой-то необъяснимой причине тело Лары словно очнулось от спячки. Она подумала, что Рубену вовсе не нужно удерживать ее. Даже захоти она отпрянуть – все равно не найдет в себе сил для этого.
Губы Рубена приоткрылись, а язык пробежал по губам Лары. Разумеется, она их тут же приоткрыла. Голова ее кружилась.
«Что я творю?» – мелькнуло в мозгу, но тут их поцелуй прервался так же резко, как начался. Рубен отпрянул и сел на место с нахальным блеском в глазах, оставив Лару в полном изумлении. Ей понадобилось еще несколько секунд, чтобы восстановить сбившееся дыхание.
Миллисент негромко фыркнула и зашагала прочь на своих шпильках так ловко, словно родилась в них. Лара посмотрела ей вслед с легким благоговением: она на таких каблучищах обязательно бы запнулась и растянулась на полу.
Затем Лара перевела на Рубена суровый взгляд и вскинула брови, не в состоянии выразить свои эмоции словами.
Тот поерзал на стуле, впервые выглядя немного растерянным, если не считать того момента, когда Лара огрела его по голове. Отлично.
– Кажется, я слегка переборщил.
– Вы перешли все границы. Так вот как вы предпочитаете действовать – просто хватаете ничего не подозревающую женщину и целуете ее?
У Рубена хватило приличия выглядеть смущенным. Он указал на стол:
– Я сначала попытался смягчить ситуацию кофе и пирожными.
Лара продолжала сверлить его глазами, снова и снова прокручивая в голове поцелуй, из-за которого бешено заколотилось сердце, а в душе всколыхнулось что-то, что она считала давно умершим. Разве такое бывает от поцелуя, тем более без всякого предварительного флирта, в общественном месте?
– Простите. – Рубен наклонился через стол. – На войне все средства хороши. Хотите знать, как я и мои друзья зовем Миллисент?
Лара ощутила прилив любопытства, надеясь, что эта кличка не окажется совсем грубой, и изо всех сил стараясь не замечать признания Рубена в том, что поцеловал он ее, оказывается, под давлением обстоятельств.
– Ну и как? – осторожно спросила она.
Он огляделся по сторонам, словно ожидая, что Миллисент вот-вот снова вынырнет из-за ближайшей колонны, и ответил:
– Барракуда.
– Что?
– Честно. Она – настоящий кошмар. Так что извините, что назвал вас своей девушкой и поцеловал. Но это был самый быстрый способ избавиться от нее, не проявляя грубости.
– А по-вашему, это было не грубо – целоваться со мной, не обращая на нее внимания?
Рубен откинулся на спинку стула, озорно блеснув глазами.
– Но поцелуй-то был не так уж плох, верно?
Лара проигнорировала дерзкое замечание. Этот парень – по натуре игрок. И сейчас она ощущала себя немного порочной, словно поцелуй с этим «плохишом» выявил самые темные стороны ее натуры.
Лара вертела в руках последнее пирожное – слойку с клубникой и ванилью.
– Знаете, вы теперь передо мной в долгу, – вкрадчиво заметила она.
Рубен выпрямился с обеспокоенным видом:
– Вы о чем?
Она указала на витрину:
– За одну мою «шоколадную смерть», уничтоженную по вашей вине, я потребую как минимум еще четыре.
Он облегченно вздохнул, ухмыльнулся:
– Разумеется. – Затем пошел к прилавку и вскоре вернулся с кучей крошечных шоколадных пирожных, украшенных взбитыми сливками. – Ну давайте, покажите, на что вы способны.
Лара подтянула тарелку к себе и взяла вилку.
– Если вы будете продолжать меня так кормить, я не влезу в свои купальники и летние платья.
При этих словах на лице Рубена мелькнуло странное выражение – словно он неожиданно проглотил что-то неприятное.
