Необходимость держать свои встречи в тайне отпала.
Размышляя о том, почему в жизни часто всё меняется в одно мгновение, Юсинь споткнулась о какой-то здоровенный камень, скрывавшийся под грязью размытой ночным дождём дороги. Споткнулась и выпустила из рук свою большую сумку. Та плюхнулась в неглубокую лужу и, будто от обиды на неловкую хозяйку, развалилась в ней так, словно она не сумка, а настоящий бегемот.
Юся вздохнула. Мама всегда говорила, что дочке не следует всюду таскать с собой такую «сумищу». Но Юсинь была непреклонна– кроме учебников и тетрадей у неё под рукой всегда должны быть три блокнота, одна коробка масляных мелков и две с цветными ручками и карандашами.
Всё ещё пребывая в задумчивости, Юсинь наклонилась, собираясь спасти свои вещи от окончательного намокания, и вдруг увидела перед собой кошку. Она сидела на середине дороги и не моргала.
Кошка была темна, как чернильная клякса, и лишь глаза блестели сочным жёлтым цветом.
– Ну чего смо-смотришь? – спросила Юсинь и ухмыльнулась. – Хочешь п-помочь?
Кошка отвернулась, но с места не сдвинулась.
– Тогда иди куда ш-шла, – Юся, подняла сумку и попыталась очистить её от грязи одной из своих вязаных перчаток.
Недолго понаблюдав за девочкой, кошка раздражённо махнула хвостом и скрылась за кустом, ещё не успевшим до конца растерять свою листву.
– Тьфу ты! – нахмурилась Юсинь. – Она же м-мне дорогу п-перешла.
Впрочем, Юсинь не очень-то верила в приметы, и поэтому ей тут же стало неловко от того, что она рассердилась. А если животное было голодно и нуждалось в помощи?
Борясь с неожиданно острым желанием всё-таки поплевать через левое плечо, взявшись при этом за пуговицу пальто, Юся сделала несколько шагов вперёд. У неё в сумке вроде бы оставался последний кусочек пирога– может, попробовать дать его кошке?
– Эй, – позвала Юсинь. – Т-ты где? Кис-кис!
Кошка мгновенно выскочила из-за куста и уставилась на Юсинь.
– У меня т-тут г-где-то пирог есть, б-будешь? – спросила Юсинь и принялась копаться в сумке.
Кошка в ответ мяукнула и вдруг отчетливо произнесла:
– Помоги мне, Юсинь! Я умираю! Только ты можешь мне помочь!
Сердце бьётся!
Мальчик-кот спрыгнул с подоконника, усыпанного стручками жгучего красного перца. Он не умел определять гостя еще до его появления, как это делала хозяйка Урсула. Поэтому хотел удостовериться, что звон бело-золотого колокольчика, оповещавший о прибытии нового посетителя, не вводит в заблуждение относительно его безобидности. И колокольчик, как всегда, не подвел – мальчик-кот разглядел в окошке Жыжа, доброго Урсулиного помощника.
– Ну, Рыська, ей лучше? – Жыж плевком затушил огонь в курительной трубке и ещё дымящуюся сунул в карман яркой рубахи. Коренастый и рыжебородый, он переступил порог ведьминого дома, приветственно помахал непривычно молчаливым крылаткам крупной ладонью, снял тяжеловесные, облепленные грязью и осенними листьями сапоги и уселся в большое кресло.
Мальчик-кот печально мяукнул и отрицательно помотал головой.
– Ничего не помогает. Всё уж исплобовал. Как дальше быть, а вдлуг кто плонюхает?
– Не пронюхает, – Жыж погладил мальчика-кота по мягкой шерсти и почесал за правым ухом, от чего Рыська, не удержавшись, заурчал. – Я уверен, она даже такая… полуживая за порядком наблюдает, я…
Дед вдруг замолчал и, затаив дыхание подошёл к занавешенной нарядно-кружевным балдахином кровати. Он отвел легкую ткань в сторону и шумно вздохнул.
– Показалось будто шевельнулась, – сказал Жыж.
На кровати в платье угольного цвета, ещё более подчёркивающем мертвенно-серый оттенок кожи, лежала хозяйка Страны Туманов– властная ведьма. Урсула не дышала или притворялась, что не дышит.
– Улса, тебя Жыж пловедать плишел. Скажи, что нам для тебя сделать, как помочь?
Мальчик-кот впрыгнул к своей хозяйке под правую руку и замурлыкал. Урсула не двинулась. Ни один седой волос, ни одна её ресница не дрогнули.
– Да ты не горюй, Рысь, – Жыж снова полез за курительной трубкой. – Может, она устала очень. Может, ей сил нужно набраться? Пускай не дышит– сердце-то ведь всё равно бьется!
– Бьётся! – подтвердил мальчик-кот. – Только ланьше такого никогда не было. А вдлуг это ей кто-то зла пожелал? А вдлуг кто-то заговол специальный придумал.
– Заговор? – Рыжий Жыж расхохотался. – Ну ты насмешил, ну насмешил! Кто ж сильнее Урсулы? Нет такого в Стране Туманов!
* * *
Милька думал о Юсинь не переставая. Его дни состояли из цифр, которые он складывал и отнимал, с тем чтобы точнее определить время новой встречи. Тридцать четыре минуты до окончания урока плюс пять минут по коридору до её класса… Десять минут ходьбы до её дома плюс невыносимых тринадцать с половиной часов до того, как они снова увидятся утром.
И хотя Милька ни разу не признался Юсе (и даже самому себе) в том, что он влюблен, это было очевидно всякому, кто видел друзей вместе.
В прошлом году Юсинь первая рассказала Мильке о своих чувствах. Она сказала ему, что влюблена, и он будто прозрел после добровольной незрячести. Ему стало понятно, почему в его присутствии она заикалась сильнее, ему стало очевидно, почему она краснела, как только он оказывался слишком близко. Но Милька не испугался и не смутился. Он взглянул на Юсинь по-новому– она открылась ему, как открывается книга, которую ты прочел давно и не слишком внимательно.
По привычке Милька считал гудки в телефоне. От каждого унылого гудка сердце его вздрагивало. Оно было похоже на пустой стеклянный сосуд, в который бросают звонкие монеты, – ударяясь о тонкие стенки, они причиняли боль.
Сегодня Юсинь попросила Мильку не провожать её. Она была еще задумчива и печальна. Милька страдал от того, что не знал причины её волнений, а потому не мог помочь.
Он хотел убедиться, что Юсинь уже дома, пьёт чай, играет со стариком Микой или делает зарисовки в одном из трёх своих блокнотов. Но телефон молчал.
Милька обтёр ставшие влажными ладони о джинсы– если он не дозвонится, то сейчас же отправится к ней домой.
Гудок, ещё гудок…
– Да, говорите! – Голос незнакомца заставил Мильку подскочить с места.
– Где Юсинь? Кто вы?
– Я просто шёл мимо и увидел девочку. Она лежит здесь, на дороге. Кажется, упала в обморок. Телефон все звонил и звонил, я решил взять. Вы её друг?
– Где это место? – крикнул Милька и, едва дослушав ответ, выбежал из комнаты.
