На полянке поднялся такой шум и гам, что Данька немного растерялся. Ему уже давно не приходилось видеть и слышать столько возбужденных девушек сразу. Ну, разве что в стрип-баре во время его достопамятного дебюта в качестве исполнителя эротических танцев.
– Молча-ать! – рявкнул Хуфу, и сутолока вмиг улеглась.
Пройдя, как ледокол, сквозь людскую толпу, государь приблизился к резному трону, стоявшему в богато украшенной беседке, и уселся, грозно буравя окружающих колючим взглядом. Поймав на себе этот взгляд, Горовой понял, в кого пошел ледяной человек Хафра. Не врет народная мудрость насчет того, что яблочко от яблоньки недалеко падает.
– Аида, – скрипучим голосом обратился фараон к расстроенной девушке, – подойди сюда, дитя мое.
Плавно, как будто не касаясь ногами земли, мимо Даньки проплыла стройная темноволосая красавица. Она была до того хороша, что парень чуть не присвистнул от удивления и восторга. Певица это заметила. Ее черные, подрисованные сурьмой глаза на неуловимый миг остановились на стройном мускулистом теле археолога, и парню показалось, что во взгляде девушки промелькнула искра живого интереса.
– Не строй иллюзий! – охладил его пыл Упуат. – Новая любимая игрушка фараона.
Певица подошла к трону, поклонилась владыке и уселась у царских ног на услужливо подставленную ей кем-то из придворных раскладную скамеечку. Хуфу положил ей на голову свою левую руку и начал задумчиво перебирать пальцами длинные густые локоны девушки.
– Кто она?
Волчок не успел ответить, так как к ним подошел Джедефхор.
– Не повезло же нам с твоим первым представлением государю! – с досадой крякнул наследник.
– Что так? – совсем не расстроился Данька, которому и так уже по горло хватало впечатлений от сегодняшнего дня.
Побывать при дворе самого фараона Хеопса, видеть его, познакомиться с Хефреном – об этом не мог и мечтать никто из археологов грядущего.
– Видишь ли, – шутовским тоном пояснил голубоглазый, – папенькина рабыня потеряла новую заколку. Горе-то какое! Впору всему двору облачиться в траурные одежды. Или того лучше – всем сразу утонуть в пруду, разыскивая пропажу. Великая жертва во славу фараона!
В голосе парня слышалась плохо скрываемая досада. Он, по всей видимости, не одобрял поведения отца.
– А кто эта девушка?
– Дочь эфиопского царя. Наложница.
– Эфиопка? Почему же тогда она такая светлокожая?
Принц поморщился. Тема, затронутая Даниилом, ему не импонировала.
– Сразу видно, что тебя воспитывали не при царском дворе. Мне с детства вдалбливали в голову родословные наших соседей – врагов и друзей. Так вот, эфиопские цари из нынешней правящей династии все светлокожие и ужасно этим гордятся. Предание гласит, что основателем их рода был белокожий рыжий варвар, пришедший откуда-то с севера и мечом завоевавший себе престол. К тому же матерью Аиды была критянка…
– Сын наш, Джедефхор, – внезапно повернулся к ним лицом владыка. – Подойди сюда.
Царевич пошел на зов, а к Даньке вновь подскочил Путеводитель и еле слышно заворчал:
– Приготовься! Сейчас начнется! Что бы ни происходило – не удивляйся и не трусь…
– Джеди, приблизься! – торжественно и громко провозгласил наследник. – Его величество желает лицезреть тебя у своих ног!
Парень размеренной, полной достоинства походкой подошел к трону. Его путь сопровождался завистливыми взглядами и язвительными комментариями обойденных царским вниманием царедворцев:
– Откуда он?
– Кто его знает? Говорят, бывший неджес.
– Выскочка! Грязный простолюдин.
– А держится, словно принц по крови!
Даньку так и подмывало сунуть кому-нибудь кулак в зубы, чтоб неповадно было зубоскалить на чужой счет. Но он стойко держался.
«Желает лицезреть у ног? Это как же понимать? В буквальном смысле, что ли?»
С сожалением посмотрев на новенькую леопардовую шкуру, снятую с плеча бедолаги Чипсески, молодой человек растянулся в пыли у подножия трона. Полежал так недолго, пока его плеча не коснулась нога в металлической сандалии. Студент поднял голову и увидел, что рамена его попираются не чьей-нибудь наглой лапищей, а стопой самого владыки Двух Земель. Обувка на ней была из чистого золота.
«Из чего, не во гнев будь сказано вашей царской милости, сделаны черевички на ногах ваших? – вспомнилось из Николая Васильевича Гоголя. – Я думаю, ни один швец ни в одном государстве на свете не сумеет так сделать…»
– Встань, неджес! – проскрипела несмазанная дверь. – Покажи свое лицо.
Данька поднялся и инстинктивно отряхнул одежду, подняв клуб пыли.
Фараон сморщил нос и громко чихнул. Роящиеся вокруг трона, словно мухи у блюдца с вареньем, вельможи в ужасе шарахнулись в разные стороны. Два гигантских негра-нубийца схватились за свои острые бронзовые мечи. Красавица же эфиопка сначала улыбнулась, а когда его величество изволило чихнуть еще три раза кряду, так и вовсе захихикала. Хуфу покосился на нее и расплылся в сладострастно-медовой улыбке. Потом снова обратился к Даниилу.
– Хе-хе! А ты дерзок, неджес. Хотя что с тебя, мужика неотесанного, взять? Ты хоть немее на себя надень, а не леопардовую шкуру, все равно хамом и останешься.
Царедворцы угодливо закивали головами.
Джедефхор покраснел от распиравшей его обиды за своего спасителя. Прекратила смеяться и певица. Закусив тонкие губы, она исподлобья рассматривала неловко переминающегося с ноги на ногу парня.
– Сын поведал нам о твоем благом поступке и о чудесных способностях, проявившихся в тебе по воле святых богов. За первое хвалу в твою честь возносит вся Земля Возлюбленная, а за второе ты сам должен быть благодарен всеблагим нетеру…
Пафос государевой речи был нагло прерван очередным «апчхи».
– Мы уже дали поручение казначею, чтобы он выплатил тебе определенное вознаграждение. Небольшое, – поспешил оговориться фараон, – но ощутимое.
Кроме того, наследник уже одарил тебя чином. Так что твоя душа Ба должна радоваться.
– Она радуется! – заверил повелителя Данька и легонько поиграл мускулами, как это делают культуристы.
Не для царя, конечно, а для прекрасной певицы, продолжавшей пожирать статного парня очами.
– Не хочешь пойти в нашу гвардию? – по достоинству оценив его богатырское сложение, бухнул вдруг фараон, чем несказанно озадачил археолога.
Парень опешил, не зная, что сказать.
– Государь! – поспешно вмешался Джедефхор. – Я докладывал, что возлагаю на хему-нечера Джеди особые надежды. По очень важному делу!
– Да, правда, – легко согласился Хуфу. – Но одно другому не мешает. Можно и в гвардии служить, и важными делами заниматься. Как, неджес?
