Повелитель Двух Земель наконец справился с собой и продолжил раздачу наград:
– За верную службу Нашему Величеству награждаем хему-нечера храма Птаха, Джеди, взысканного самим Тотом, деревней в Заячьем номе…
«Понятненько, и меня с глаз долой. Заячий ном – это, кажется в Верхнем Египте. По местным меркам, у Сета на куличках. Вот спасибочки, государь-надежа, отблагодарил выше крыши».
– Дарим ему дом в два этажа, с садом и водоемом в городе Джед-Снефру… (Тоже не ближний свет.) – И назначаем старшим писцом при наместнике Верхнего царства, – изрек фараон и сделал жест, давая понять, что аудиенция окончена.
Когда двери тронного зала закрылись за ними, Анх, вдруг резко побледнев, обмякла на руках Джедефхора.
– Что с ней? – испуганно спросил принц, обводя взглядом присутствующих.
Выскочивший из-за спин стражей уже знакомый Даньке старикашка-лекарь из храма Нут, лечивший некогда принца после его первой стычки с хурсарками, пощупал у девушки пульс и сообщил, что с женой уважаемого царского сына приключился самый обычный обморок.
Тогда бывший наследник Верхнего и Нижнего Египта подхватил свою супругу на руки и понес ее дворцовыми коридорами.
Следом двинулся и Даниил.
Анх очнулась, когда принц уже взобрался на колесницу, устроив ее на подушках.
И тут же горько разрыдалась. Из ее сбивчивых слов, перебиваемых слезами, Даня понял, что она просит у мужа прощения за принесенные ему беды.
– Из-за меня ты не станешь фараоном… Не наденешь двойной венец… Не обретешь божественность… – всхлипывала она. – И тебя не погребут в великой пирамиде…
– Ничего страшного, милая, – ободряюще произнес принц. – Зато ты теперь будешь служительницей самого Владыки Восхода и Заката. Твоей божественности нам на двоих как-нибудь хватит.
«И кто бы меня, бедного, так полюбил?» – с оттенком печали подумал про себя Даня.
А потом решительно подошел к молодой чете.
– Слушай, дружище Джедефхор, – обратился он к принцу, – что я тебе скажу. Не знаю, какую должность даст тебе твой… хм, божественный отец, жизнь, здоровье, сила…
«И дрыном его через копыто!» – добавил он про себя.
– Не знаю, как будет складываться жреческая карьера твоей жены. Но знаю, что вы с ней проживете долго и счастливо. Ты станешь мудрецом, слава о котором выйдет далеко за пределы Земли Возлюбленной и дойдет до очень-очень далеких потомков. Анх родит тебе много сыновей и по крайней мере одну дочь, которая тоже станет жрицей и которую будут звать Реджедет. А твой внук, ее сын, займет трон обоих царств и станет основателем новой династии.
– Что ты говоришь?! – испуганно вопросил Джедефхор. – Но я лишен права… и мои дети тоже…
– Ну, это будет еще не скоро, – поспешил успокоить его Даня. – Умрет один твой брат, другой, затем его сын, и сын сына… И только после этого трон Та-Мери займет твой потомок. И именно ему отдадут тайные свитки из храма Тота.
– Тебе снова было видение! – благоговейно уставился на него экс-наследник престола.
Данька с улыбкой кивнул и тепло попрощался с друзьями. Вряд ли когда-нибудь им доведется свидеться еще раз.
– А может, и ты с нами, а, Джеди? – робко предложила Анх, вытирая покрасневшие глаза.
– И правда! – с энтузиазмом подхватил принц. – Поехали! Ведь ты так и не был у нас на свадьбе!
Археолог печально покачал головой:
– Нет, родные, не могу. Вас проводит Наакон. А мне тоже пора.
– Куда ты теперь? В Джед-Снефру или дальше, в Заячий ном?
Данька пожал плечами и не ответил.
Так вот он какой, легендарный камень Бен-Бен, или, как его именует Древний, ЭРЛАП.
Невысокий, пирамидкой, каких-то три или три с половиной метра. Четыре гладкие, словно отполированные грани. Под слоем «полировки» проглядывали неведомые значки, похожие на иероглифы. Было непонятно, каким образом нанесены эти рисунки на поверхность и почему их видно. Словно кто-то покрыл камень слоем толстого, но прозрачного стекла. Однако ж не стекло это было.
– Нравится? – самодовольно спросил Упуат, как будто Бен-Бен был творением его собственных лап.
Данька кивнул.
– Последние Врата! – торжественно произнес Стоящий У Тропы.
– А Джедефхор говорил, – припомнил Данька, – что последние врата, врата Канзира, находились в Уре и были уничтожены нетеру.
– Он ошибся, – заверил Проводник. – Людям вообще свойственно ошибаться. Последние Врата перед тобой.
– И нам доверено сделать так, чтобы они действительно стали последними, – подхватил акху. – Как только ты уйдешь в свое время, мы закроем эти Врата навечно. Чтобы никто больше не смог пронзить Время. Пространство – это, пожалуйста. Но Время – нет.
– Кстати, – решил уточнить Данька у напарника. – Ты, по-моему, говорил, что для успешного проведения такого сложного перехода нужны двое?
– Совершенно справедливо, – подтвердил Открыватель Путей.
– Но как же? Ведь Джеди, настоящий Джеди, затерялся в Дуате. Не так ли?
– В том-то и дело, что нет. Он жив и здоров. Оказывается, Гор знал об этом с самого начала и просто скрыл от меня истину.
– А ты откуда узнал? Ужели Старший сменил гнев на милость и разоткровенничался?
– Ага, как же, дождешься от него, – сыронизировал волчок. – Он на меня уже столько телег успел накатать, что мне дома не меньше чем тройное пожизненное заключение светит.
– Это я ему сказал, – вмешался акху. – Мы, конечно, сразу же засекли ваш взаимный переход и при случае проследили путь второго человека. Древний помог. Для него перемещения во времени – это не проблема. Но тебе пора, прощайтесь.
Даня обнял волчка за шею и зарылся носом в его черную шерсть.
– Ты-то что теперь делать станешь?
– Не знаю. Одно скажу тебе точно. После того как меня уволили без выходного пособия, домой я не вернусь. Сесть в тюрьму? Спасибочки, братцы!
– И куда подашься?
– Да мало ли приличных мест во Вселенной. Думаю, без работы не останусь. Проводник по Дуату – профессия востребованная.
– Я открываю Проход! – предупредил Стоящий У Тропы.
– Прощай, Путеводитель!
– Сенеб, Путник! Рыже-золотое сияние. Темнота…
Эпилог
Капитан Владилен Кириешко в последний раз посмотрел на экран ноутбука, где высвечивалась итоговая схема операции.
Сегодня, уже через несколько часов, должно было все решиться. Судьба операции «Странник». Его Владилена Авессаломовича Кириешко, дальнейшая личная судьба. Участь его начальства. А возможно, дню этому суждено было стать и днем изменения в судьбе цивилизации.
