Так что остается один вариант:
— Меня зовут Бозус Декатрус, а это моя супруга Литтейгиса Декатрус. Наш корабль затонул, мы были вынуждены идти пешком от самого побережья.
Сомневаюсь, что в Цвакии, откуда, если верить документам, я родом, можно отыскать хотя бы одну Литтейгису, но сомневаюсь что эти люди, по виду обычные вакейро, способны разбираться в тонкостях имен жителей далеких стран.
— Какое несчастье, — Долиас сокрушенно покачал головой, спешился, достал из седельной сумки огромную флягу, протянул. — У вас, должно быть, рты ссохлись по такой жаре.
Не похож он на бандита с большой дороги. То есть внешне как раз очень даже похож, но по духу не тот человек. Здесь ведь не беспредельный Дикий Запад, здесь издавна порядка больше, так что встреча в таком месте при подобных обстоятельствах опасна лишь в единичных случаях.
Да и клофелин с прочей дурью здесь не в ходу, не отравят, так что присосался к фляге без опаски, не забыв перед этим поделиться с «супругой».
— Шторма давно не припомню, — недоуменно отозвался какой-то из племянников, я так и не понял, кто из них кто.
Блин, вот же метеоролог выискался. Надо быстрее замять этот вопрос.
— А кто сказал, что был шторм? Случился пожар.
— Корабль загорелся?
— Да, должно быть, от плиты на камбузе. Проклятая команда скрылась на лодке, даже не предупредив нас. Наше счастье, что судно горело не так быстро и мы успели соорудить какой-никакой плот. Как видно по нашей одежде, все же пришлось вымокнуть. Остались без вещей.
— Но сохранили винтовку, — прокомментировал другой племянник.
— На моей родине тот, кто теряет свое оружие из-за какого-то ерундового пожара, не имеет права называться мужчиной.
Вся четверка одобрительно закивала, а Долиас сказал:
— Если вы будете и дальше идти на север, то скоро порадуете грифов своими костями. Там пустыня на два дня пути для конного, пешими вряд ли ее осилите. Очень плохая земля, даже колючки отказываются в ней расти. Вам следовало идти прямо по берегу. Все равно в какую сторону, рано или поздно вышли бы к деревне или рыбацкому лагерю.
Ну да, конечно, так и должны поступать заблудившиеся. Вот только в таком случае мы рисковали попасть к солдатам, которых, возможно, сюда вот-вот пришлют разыскивать странных личностей, передвигавшихся на спине летающего чудовища. Да и тот же дирижабль может проявить повышенный интерес к береговой полосе.
Вслух я эти соображения, разумеется, озвучивать не стал. Сказал совсем другое:
— То есть вы советуете нам возвращаться?
— Да пусть меня проклянут, если посоветую людям в такой ситуации туда-сюда слоняться по жаре. Мы не взяли заводных лошадей, но до нашего ранчо рукой подать, будем там еще до полудня. Там вы сможете привести в порядок свою одежду, ей не помешает хорошая стирка и утюг. И там же найдете кров и еду.
За гостеприимство в этих краях благодарить не принято, так что я сказал просто:
— Да, все это будет весьма кстати.
— Раньше мимо нас раз в три дня проходил дилижанс, но проклятая война все изменила, сейчас ни на кого нельзя надеяться. Он может появиться завтра, а может через неделю, никогда не угадаешь. На нем вы бы могли добраться до Махены, там есть телеграф. Линию часто режут, но чинят быстро, связаться с родными получится. Вы должны сказать хотя бы, что живы. Ну и помощь от них не помешает. Ох, не повезло же вам. Должно быть, не плита на камбузе виной, а одна из тех машин, которых кормят углем и заставляют крутить гребные колеса. От них все паруса в дурной копоти. Наш сосед такую хочет к насосу приспособить, чтобы орошать скудную землю. Сам он такой же дурной, как и та земля, не дело это для честного человека. Небеса почти каждый день дарят нам дождь, если эта вода не помогает, то железо тем более не поможет.
Похоже, мы попали если не к религиозным фанатикам, то к людям им сочувствующим. Очень уж те не одобряют плоды прогресса.
Но нам плевать. Нам сейчас и самый страшный черт в радость будет, лишь бы помог. Не в моих планах перебираться пешком через земли, превращающиеся в пустыню.
Литтейгиса такое путешествие точно не перенесет.
* * *
Комната была неплохой. Небольшая, но чистая, с немаленькой деревянной кроватью, резными шкафчиками и парой плетеных кресел. Окно занавешено полупрозрачной занавеской, сквозь которую можно наблюдать за двором, оставаясь незамеченным. Хотя через излишне частую противомоскитную сетку, заменяющую стекло, мало что можно разглядеть.
Впрочем, наблюдать там пока не за чем. Ну, если вас не волнует зрелище уборки конских яблок, ведь именно этим занималась пара ребятишек лет двенадцати. Судя по всему, к этой работе их привлекли за какую-то провинность, все прочие многочисленные представители семейства Чабреро предавались сиесте, так что никто более не показывался.
— Мило здесь…
— И что же тут милого, Леон?
— Хорошая комната, небедный дом. Тут даже ледник есть, а это, я тебе скажу, удовольствие не из дешевых. Лед можно добыть только за морем и только в паре мест. Да и там не всегда. Доставлять его трудно, сохранять непросто, обновлять приходится часто.
— А я думала, ты другое имел в виду. Чего это вдруг мы оказались мужем и женой?
— Ты разве забыла? Мы еще когда с Айшем детали обсуждали, решили, что так гораздо правдоподобнее.
— Нет, мы обсуждали, что будем делать, если нас спросят о роде связывающих нас отношений.
— Нас спросили, и мы ответили.
— Никто ничего про меня не спрашивал, говорили только с тобой.
— Тут свои законы. Если мужчина представляется, он обязан представить и спутницу. И не только имя назвать, а и все остальное, в противном случае может пострадать ее репутация, а здесь к этому относятся серьезно. Простые люди, патриархальные нравы.
— Ага. И теперь нам придется жить в одной комнате. И кровать, между прочим, тут тоже одна.
— Я же сказал, нравы патриархальные. Супруги спят вместе.
— Спасибо, что объяснил, а то я подумала, что ты это специально устроил.
Последнее было высказано с иронией. Вот же женщины, ну почему они вечно считают, что настолько всем безумно интересны, что вокруг них целый кокон нитей пошлых заговоров?
— Скажи я, что ты моя сестра, они бы ни за что не поверили.
— Они таращились на меня так, будто я редкое чудовище с крайнего юга, которое заперли в крепкую клетку.
— Но ты очень отличаешься от местных женщин. Видела их?
— Они все такие толстые?
— Тут это признак красоты, не каждый такую может позволить. Эта семейка не из бедных, так что второсортный товар не для них.
— Ильконсу здесь точно понравится.
