— Снижается, — с волнением пролепетал юнга.
И правда, хоть и медленно, но аппарат терял высоту. И звук мотора менялся, становился все тише и тише.
Я развернулся к Литтейгисе:
— Ты можешь что-нибудь с ним сделать?
— Тут бы пригодился настоящий боевой маг, — не задумываясь, произнесла она. — Эта машина должна хорошо гореть.
— Ты даже не представляешь, насколько хорошо. Но поджечь не сумеешь?
— Нет. Огонь — не мое, я занимаюсь только сознанием.
— Но ты при мне разжигала костер, там, на сыром берегу.
— Не я одна старалась, дрова там такие же сырые, как и все остальное.
— Но все же умеешь.
— Леон, я же сказала, мое дело — сознание. Зажечь свечу, охладить воду в чашке, вызвать дуновение ветерка на лицо — такие мелочи сможет устроить почти любой одаренный человек. Но, по мере взросления, он совершенствуется в своей специализации, другое так и остается неразвитым. Редко кто-то может осваивать сразу несколько дисциплин, и еще реже ему это удается. Обычно у каждого Дома главные секреты завязаны на что-то одно, вот в этой области и приходится развиваться. Если твои врожденные таланты не соответствуют специализации Дома, ничего серьезного из тебя не получится.
— Но свечу ты можешь зажечь, так?
— Ну да.
— Эта колбаса заполнена горючим газом, там большой огонь не понадобится.
— Леон, мне надо быть близко. Очень близко. Так близко, чтобы можно было рукой дотянуться. А летать я не умею.
— Да просто сделай с ними то же, что с теми забулдыгами в таверне, и можно обойтись без огня, — предложил Дор.
Литтейгиса покачала головой:
— Тоже далеко. На такой дистанции не смогу как следует контролировать многих. Да я их и не вижу всех, только тех, кто смотрит в окна. Для меня видеть — важно. И расстояние важно. Одного, ну, двоих, но много никак не получится.
— Много нам и не надо, — резко оживился я. — Хватит даже одного.
— Эй, там! На корабле! — донеслось со стороны дирижабля.
Кто-то, высунувшись из раскрытого окна, орал в обычный жестяной рупор.
— Сушите весла! Если кто-нибудь попробует уйти, расстреляем сразу!
— Я могу заставить его выпрыгнуть, — произнесла Литтейгиса.
— Этот нам не нужен, — я покачал головой.
— А кто нужен? Я насчитала там одиннадцать человек. И могу кого-то пропустить, у них там какие-то помехи. Ритмичная электрическая деятельность.
— Генератор крутится. Ты можешь определить, кто именно управляет полетом?
— Мне трудно. Не могу. Мне кажется, что этим занимаются сразу несколько человек.
— Сможешь усыпить их?
— Нет. То есть смогу, но не всех одновременно. А разбудить их очень просто. Как только кто-то заметит, что люди засыпают, они начнут их будить, и у нас ничего не получится. Эти помехи — просто жуть! Леон, если они исчезнут, я смогу гораздо больше.
— Пусть лодка вернется к кораблю! — продолжали выкрикивать приказы с дирижабля.
Что же нам делать? Вряд ли управление этим дирижаблем серьезно отличается от того, на котором мне довелось недолго полетать. А там оно было громоздким и требовало взвешенных коллективных действий перед любым маневром.
Треснула короткая пулеметная очередь, рядом с лодкой взметнулись фонтанчики потревоженной воды, сдобренной обрывками водной растительности.
— Слышали, что я сказал?! Лодка быстро идет назад! Бегом, сказано, пока не потопили вашу гнилую калошу!
Дор, зло сплюнув за борт, пробурчал:
— Они оскорбили «Льва», сделайте уже что-нибудь, он вроде бы еще ниже опустился. И они там на взводе все, вот-вот и по нам пальнут, я этих тварей хорошо знаю.
— Литтейгиса, просто заставь хоть кого-нибудь делать хоть что-то.
— Но что?!
— Просто принудь, заставь, уговори сдвинуть дирижабль с места. Просто сдвинуть. Они должны нажать на рычаг, за который отвечают, балласт сбросить, или еще что-нибудь. У них у каждого своя задача, каждый отвечает за какой-то элемент управления, вот пусть и активирует его. Давай.
— Далеко, и мне мешает этот твой генератор, контроль будет кратковременный.
— Сойдет, давай уже.
— А я уже сделала.
— Не поднимая рук?
— Пустой ненужный ритуал. Если это и помогает, то только заворожить на низовом уровне, при прямом контакте. Сейчас бесполезен, хотя многие маги меня бы ужасно прокляли за такое несоблюдение традиций.
— Ничего не происходит, давай, другого пробуй.
— Происходит, — возразил Дор. — У него задница начинает подниматься. То есть, простите, барышня, я о том, что у него кормовой дифферент.
— Так делать мне или нет? — переспросила Литтейгиса.
— Делай, — приказал я.
Оснований не доверять Дору не было, но, хоть убейте, никакого заваливания на корму разглядеть не могу. Если оно и есть, то настолько незначительное, что лишь наметанный глаз моряка определяет. Думаю, такое отклонение больших проблем команде не доставит.
Моторы, жужжащие еле слышно, внезапно взвыли на высоких оборотах. Дирижабль дернулся, резво устремился вперед, все более ускоряясь. Ствол пулемета начал опускаться, одновременно выбрасывая языки огня. Но стрелок был не готов к такому маневру, да и гашетку нажал скорее рефлекторно, чем по обдуманному приказу, и пули ушли далеко в сторону. А через миг мы вообще вышли из сектора обстрела, так низко оружие не повернуть.
— Давай другого заставляй делать гадости! — потребовал я. — Бегом, уйдет же!
Плоскости рулей начали опускаться, корма дирижабля, и правда слегка заниженная, резко взмыла вверх, и разогнавшаяся машина понеслась под опасным углом, быстро приближаясь к земле. Моторы на миг перестали захлебываться, но потом взвыли по новой — видимо, их переключили в режим реверса, пытаясь всей их мощью уберечь машину от столкновения. Однако набранная скорость так быстро погаснуть не могла, катастрофа казалась неминуемой. Рулевой отчаянным маневром попытался увести машину от опасной левой стороны протоки, но недостаточно успешно, гондола с силой ударилась о сухую макушку высокого дерева. Донесся жалобный звон погибающих стекол, в ореоле их мерцающих осколков за борт выбросило крикуна с рупором, но до земли он долететь не успел — наткнулся на обломанную ветвь, нанизавшись на нее, будто бабочка.
Но, увы, до катастрофы не дошло. Дирижабль выровнялся над заболоченным заливом, задрал нос, начал набирать высоту. Напоследок чиркнул по тростнику гондолой безо всяких последствий и окончательно забрался на безопасную высоту.
Дор с силой стукнул кулаком о кулак:
— Проклятье! Крысы сухопутные! Рачьи дети! Собачьи дочки! Не разбились! Вот ведь ловкие!
