— Сам ты как пиявка, Леон…
— Это не ответ.
— Давно я не видел моря…
Глава 13
Я многих людей повидал, в том числе и самых гнусных, но Шфарич всем им огромную фору даст. У меня на него чуть ли не с первого взгляда аллергия, редкий случай абсолютного неприятия. Что бы он ни делал, мне одинаково омерзителен любой поступок, жест, слово. А он будто не понимает, так и норовит в приятели залезть. Может, по приказу генерала это делает, а может, просто из врожденной гнусности рад стараться сделать гадость.
Еще вчера он обзывал Литтейгису нехорошими словами, а мне набил синяк на спине дулом револьвера, а сегодня улыбается как внезапно объявившемуся давно пропавшему лучшему другу. Всем видом радость изображает, почти все время обращается на «вы», подчеркивая уважение.
— Тут, Леон, только о вас и разговоров было. Канонерку, что за вами выслали, утопили чуть ли не на другой день после вашего полета, мало кто спасся. Но все же спаслись и до нас добрались, ну, и начали наперебой рассказывать, как вы на огнедышащем драконе по небу летали. Врали, конечно, много, куда же без этого, но и правды хватало. Интересно послушать было. Но потом всякий интерес пропал, потому как свежий корпус, только высадившись в Новом Нариаване, с ходу пошел в наступление. Помните ту задумку генерала с блиндированными поездами?
— Бронепоездами…
— Ну да. Так вот, мы свои мешками с песком прикрывали, щитами из шпал и рельс, а у них прямо с пароходов выкатили готовые вагоны из котловой стали. Такую никакой пулей не взять, да и снаряд требуется тяжелый, особый. Мы дороги не трогали, под себя берегли, так вот, по ним эти поезда к нам и заехали. Впереди бронированный, за ним обычные идут, солдатами набитые. Оглянуться не успели, а и по бокам, и позади захвачена куча городков. И склады потеряли чуть ли не все. Разведка у них поработала, или предал кто, мы так и не поняли, но они четко знали где и что у нас хранится. В один миг потеряли все накопленные запасы. Часть таких десантов выбили, часть укрепилась, никак не выковырять. Да и трудности начались, особенно с артиллерией. Пушки были, а вот снаряды вышли, и подвоза никакого. Реку перекрыли наглухо, канонерки наши разогнали или потопили, а нам ведь по воде все таскали. Но и это еще не все. Самый цирк начался, когда дирижабли начали работать в наших тылах. Били по обозам, складам, постам. Могли и похоронную процессию разбомбить, сослепу не разобравшись. И так с подвозом плохи дела, а тут еще такое. Пробовали мы пушки ставить на переделанные лафеты, чтобы вверх могли бить, потому как от пуль толку вообще нет. Но снарядов к тому моменту тоже не осталось, так что ту артиллерию затопили при отходе. Переругались все со всеми, деля крохи былой роскоши, до крови между некоторыми дошло. Оглянуться не успели, как остались одни. Ну, и чужих часть примкнула, у генерала порядка больше, многим такое по душе. С тех пор идем-бредем куда-то, вот как сейчас, и конца этому не видно. Давили нас и продолжают давить. Думали, что генерал планирует в Восточную Реулу перебраться, но тут вы объявились, и мы зачем-то пошли на юг. Случайно, не знаете зачем?
— Понятия не имею…
— Врешь, конечно. — Шфарич, не удовлетворив свое любопытство, от досады опустился до фамильярного «ты». — Но я не в обиде, военная тайна ведь, простому солдату ее знать незачем, да и вредно. Только ходят слухи, что мы не просто так драпаем, как делали все последнее время, а с умыслом. Там, на юге, Директория еще не прошлась частым гребнем: городки без власти стоят, ранчо не разоренные, на плантациях как работали, так и работают. Мы тут на ремнях каждый день по новой дырке сверлим, а там хоть пожрем как люди. Только не в одной жратве дело, помощь нас ждет, да непростая, а… Ну, вроде этой милой барышни, что с вами пришла. Целая куча таких, как она, смогут запросто целую армию магнетизировать.
После вчерашнего знакомства с некоторыми необычными талантами Литтейгисы Шфарич о магичке высказывается исключительно в уважительном тоне, иногда трогая при этом свой язык и корча гримасы отвращения. Постоянно подкатывает то ко мне, то к Дору или ребятам из его команды. Вынюхивает и выспрашивает. Капитан, которому пришлось оставить в тростнике любимый корабль, не в духе и отвечает ему исключительно матерно, остальные моряки высказываются немногим лучше, и тоже не выдают никаких тайн. Тем более что они их не знают.
Впрочем, вру: одну как раз выдали. Поведали о той заварушке в портовой таверне. Генерал, узнав от провокатора Шфарича подробности усыпления десятков людей, высказал мне некие претензии. По его мнению, такая демонстрация была явно излишней. Теперь агенты Директории раньше времени узнают, что у нас есть как минимум один маг со специфическими возможностями и успеет к этому подготовить армию. На это я ответил, что они ни малейшего понятия не имеют о возможностях магов. Даже у меня весьма смутные познания в этой теме, и это при том что общался с многими из них на протяжении нескольких недель. А врагам что известно? Скудная информация, полученная при скоротечных допросах, после которых гостей с юга тихо убивали.
Уходили мы быстро. И не только потому, что недостатка в лошадях не ощущалось — как раз наоборот: их было мало, былое конное изобилие осталось в прошлом. Многих теряли при пулеметных обстрелах с воздуха и бомбежках, не меньше пало от болезней, скотина не любит здешние леса. Хорошо, что Грул не забрался в самые дебри, где встречаются лишь дикие людоеды и одиночки-авантюристы, выискивающие золото, массивы каучуконосных деревьев и прочее-прочее. Эта окраина джунглей была относительно освоенной, и хватало проходимых троп, где не надо на каждом шагу работать топором или мачете.
Так что мы продвигались пусть и медленно, но куда быстрее, чем это можно делать на своих двоих. Местами можно было чуть ли не галопом лошадей гнать, но обычно все ограничивалось спокойным шагом. Скорость достигалась главным образом из-за отсутствия всякого намека на обоз. Генерал приказал бросить все повозки без исключения. Тяжелораненых оставили туземцам, неплохо им заплатив и пообещав дать еще больше за каждого вылеченного. Верхом бы они все равно передвигаться не смогли. Снарядов и патронов не осталось вообще, лишь скромные индивидуальные запасы, а остальным барахлом Грул мог легко пожертвовать.
Как еще до этого без раздумий пожертвовал всей артиллерией. Она стала бесполезной, без единого снаряда — обуза.
Впереди впервые за все время посветлело, мы добрались до опушки. Дальше расстилалась ровная открытая местность, на которой были заметны следы старых вырубок и такого же старого пожара. Человек продолжает наступление на джунгли, и лишь усилившееся сопротивление прячущихся в них туземцев сдерживает его аппетиты. Но дикари слабы и малочисленны, каток прогресса им надолго не затормозить. Даже здесь вреда они приносят на порядок меньше, чем малярия и ядовитые насекомые. Закончится война, и люди устроят здесь пастбище или плантацию. Судя по тому, что не видно красноватых залысин, почва здесь подходящая.
Шфарич будто мои мысли прочитал:
— Тут переселенцы собирались сахарный тростник растить. Воды много, хоть залейся, земля неплохая. Несколько семей поселилось, сам не знаю, откуда перебрались, но глупы были, что бараны. Лес кое-как свели, а у людоедов как раз здесь какой-то идол важный стоял, ему вроде полагалось жертвы приносить, или, может, зад целовать, точно не знаю. В общем, леса не осталось, идол тоже сгинул. Обиделись черные на это смертельно, дождались темной ночи и пришли с претензиями. Сперва всем мужикам посносили бошки, они любят черепа на шестах таскать. Прическу даже сохраняют, интересно получается. Ну, а баб по кругу пустили, и не по одному разу. Им все равно каких, они в белых не разбираются: и старух, и совсем мелких, из колыбели недавно. Пацанов сразу на жаркое отправили, чтобы те, которые в очереди на женскую ласку стоят, могли чем-нибудь зубы занять. Ну и баб потом тоже запекли в ямах. Брюхо распарывают, кишки достают, а вместо них насыпают корни рубленые. Фаршируют так. Служил у нас один следопыт, родился в диком племени. Рассказывал мне по секрету, что ничего вкуснее в жизни не ел. В общем, с тех пор стоит земля брошенная. А она хорошая. Осесть тут, что ли, после войны? Хозяйство здесь справное можно устроить. Ребят порядочных пяток взять, черных нагнать, пусть пашут, знай только присматривай за ними. Но это ведь все равно работать надо, земля руки любит, а я человек войны, так что ну его на хрен.
