Человек сочно выругался:
– Да кто ж он такой? И откуда взялся на мою голову? Тут и вправду в чертовщину поверишь!
Наш эшелон идёт на Запад!
И вот мы едем.
Я, конечно, тогда тоже ходил в увольнительную. За мной пришла опять та же «эмка» с Ваней-водилой (ну, как за мной – она привезла Санька Степанова, но я счёл её в своём распоряжении, тем более что Ваня не возражал). Сначала я съездил на доклад к Степанову-старшему. Порфирычу доклад был не очень интересен – всё ему Санёк рассказал уже. Попрощались. Потом – в бригаду. Простился с Бояриновым и остальными знакомцами. Покружил по магазинам, закупая гостинцы для Катерины и детей. Вот после этого – к Натану. С ним и «гуданули» армянским коньяком. Но не до потери пульса. Как только почувствовал себя пьяным, откланялся. Водрузив рюкзак с гостинцами на спину, отправился к Катерине. Там и заночевал. Утром меня разбудил гудок «эмки». Прощания были слёзными, хорошо хоть не долгими. Семья Катерины провожала меня на войну, как родного мужа и отца.
А вот после этого был откровенный дурдом. Кто-нибудь представляет себе погрузку боевого подразделения в эшелон? Я не представлял. Эта тема напрашивается на отдельное исследование, которого я никогда ещё не видел. Ладно, с людьми более-менее, с конями тоже справились, но ведь ещё и автотехника, пушки, зенитки, кухни, мобильные реммастерские и другое имущество. Голова пошла кругом через час после начала погрузки. Мат, рёв, грохот. О-о, ё-моё! И это только один батальон. А как же перевозили целые армии? Я в детстве читал воспоминания комиссара 16-й армии. Их везли с Дальнего Востока. Описывалась перевозка вскользь, так же и прочлась. Ну, везли и везли. И только теперь я оценил уровень управленческого искусства менеджеров этого времени. Дело ведь не только в воинских эшелонах. По железной дороге перемещалась целая страна, почти вся её промышленность. Под бомбами целые заводы были разобраны, погружены, перевезены и собраны на новых местах на Урале, за Уралом, в Казахстане. И всё это без компьютеров, Интернетов, почти без связи. Как оценить этот подвиг? Возможно ли подобное повторить в моё время, со всеми его достижениями? Тут рабочий поезд на укладку стрелочного перевода на моей старой работе, там, в будущем, собирают с такими тяжёлыми усилиями! И это при повсеместной связи, даже сотовой, когда можно в любой момент достать любого.
Погрузились, поехали. Сначала почему-то на юг. Потом на запад, потом на север. Я уже и перестал следить за направлением. Первые сутки пути почти все всё время спали. Просыпаясь, я всё время выглядывал наружу. Мы иногда ехали (неспешно, по моим меркам), чаще стояли на запасных путях на станциях и полустанках.
На третьи сутки пути всех зенитчиков Ё-комбат выгнал из вагонов-теплушек на платформы с их орудиями и пулемётами. Они привели их в боевое положение, и начались учения по боевому прикрытию эшелона. Нас, пехоту, не трогали. Почти. Теоретические занятия и физическая подготовка в ограниченном пространстве. Санёк приказал занять чем-нибудь людей, чтобы мысли дурные в головы не лезли.
И то верно! Ведь русского человека нельзя оставлять без дела – сопьётся или покалечится. А так – отоспались, пора и голову чем-либо забить. Например, методикой оказания первой медпомощи. Или способом доставки сообщений. Провели «день тишины». Общаться можно было только жестами. Вот и выработали набор жестов для общения в разведке, в грохоте боя, на расстоянии видимости в бинокль, но не слышимости. Какие-то жесты знали ребята, что-то видел я в кино, что-то придумали.
Каждый вечер – коллективное пение. И знакомых им песен (иногда знакомых и мне), и новых для них, но хорошо знакомых в моё время. Разучивали, пели. Мельник, Кадет играли. Иногда и ротный играл и пел с нами.
И ещё тренировки по уходу за оружием, куда же без них.
– Твоё личное оружие, как жена, всегда с тобой. И как жена, должно быть знакомо. Как жену в темноте раздеваете, так и оружие с закрытыми глазами должны разобрать, почистить и собрать. Чтобы и днём и ночью оно было готово послужить вам и спасти ваши жизни. Гранату в боевой взвод должны поставить ночью, в темноте землянки, не глядя на неё. Смотреть надо на врага, следить за ним. А руки в это время должны привести к бою гранаты, винтовку, автомат, пулемёт, зарядить, примкнуть штык. Каждая секунда – чья-то жизнь. Бог на стороне не тех батальонов, что больше, а только тех батальонов, что хорошо стреляют. И всегда готовы выстрелить первыми.
Вот и приказ на разгрузку. Оказалось, метания наши по станциям и направлениям были результатом смятения в штабах. Сначала нас подчинили Юго-Западному фронту (я обрадовался – я помнил, что там командовал маршал Тимошенко, и мне он казался очень грамотным генералом), потом подчинили Западному фронту (непонятно, кто им командовал, Конев или Жуков – ничего-то я не знаю!), потом переподчиняли то одной армии, то другой. И вот в конце концов – выгрузка.
Раздав матом приказы, Ё-комбат умчался. Сначала решили сгружать зенитки. На местных надейся, а сам – не плошай. Мельника с Кадетом я послал в «инженерную разведку» – осмотреть окрестности и «понюхать, что, как». Первым их донесением была найдена позиция для зенитной батареи – рядом со станцией на небольшом бугорке. Зенитки отправили туда, где они и задрали свои «хоботы» в небо, укрыв грузовики в лесополосе, а орудия замаскировав нарубленными ветками. Молодцы. И я – молодец. Все «печёнки» всем не зря «выел» мерами маскировки.
Следом сгружали орудия наших батарей. Их отправляли сразу же по готовности со станции в ту же лесополосу прятаться. Только после пушек занялись обозом – лошадьми, имуществом, припасами. Личный состав принимал активное участие в выгрузке. Каждому разъяснили, что их жизни и сытость зависят от целостности обоза, а его целостность – от времени нахождения на станции.
Уже заканчивали, когда появился озадаченный, потому злой Ё-комбат. Собрал командиров. Я в их число не входил, потому решил реализовать «данные разведки» Мельника. Под шумок неразберихи мы умыкнули у станционных работников несколько кувалд, десяток ломов и два с лишком десятка лопат, правда, совковых, а нам больше нужны штыковые. И это сгодится. А у временного «склада» под открытым воздухом «увели» несколько зелёных деревянных ящиков. Мельник клялся, что это боеприпасы. Вскрыть и посмотреть так и не успели – пришёл ротный.
– Грузимся обратно, – махнул он рукой.
– Афигеть! Чё за дурдом! – я расстроился.
– Комбат договорился с комендантом, поездом нас подбросят поближе к передовой. Но там не будет возможности сгрузить технику и обоз. Они двинутся своим ходом, а мы – с комфортом.
– А, так это же совсем другое дело! Под налёт бы не попасть – зенитки-то сгрузили.
– То-то и оно. Рискнём. Там немец прорвался опять. Нами затыкают.
– Для того нас и создали. Ребята, вертай всё взад! Верхом на паровозе до немца поедем! Живее, живее! Пока они путь не разбомбили. Кто будет сейчас канитель тянуть – пешком пойдёт!
Сказано – сделано. Разместились с комфортом – в нашем распоряжении оказался весь состав. Его не стали расформировывать, чтобы время не терять, да и пути забиты – не до манёвров. Только пристыковали сзади ещё один паровоз – он состав обратно потащит.
