Лейтенант проводил взглядом падающий автомат, потом всполошенно потянулся за кобурой, раззявив рот для крика – он узнал этот акцент, догадался, что это переодетые враги. Капитан выхватил откуда-то из-под кителя что-то тяжелое, улыбнулся. Лейтенант так и не крикнул. Последней его мыслью было: «Так улыбается кошка, поймавшая мышь». Он был парализован несовместимостью этой доброй, ласковой улыбки и ледяным спокойствием глаз убийцы.
Так выглядело воплощение нашего маскарада глазами врага.
Меня позабавила вытянутость морды этого арийского сверхчеловека. Молодой, перспективный представитель своего народа. Стало немного жалко его. Но кто тебя звал сюда? Не ожидал, гнида? Это не Франция! После короткого размаха РГД в моей руке ударила справа его в висок. Немца снесло влево.
– Граната! – крикнул я и метнул чугунный обрубок гранаты под навес, прямо в гнездо из мешков с песком. Оттуда брызнули тела, спасаясь от взрыва. Вслед за гранатой рванули мои бойцы. Штыками, топорами и лопатками вычеркивая врагов из списков живых. РГД хорошая граната. Когда она не взведена – она не взрывается, как ею ни колоти по тонким арийским черепам.
Пока я возился с соскочившим автоматом, прогрохотали десяток пар сапог по мосту, в короткой яростной схватке перебив пост растерянных немцев на той стороне.
– Проверить всё кругом, добить всех. Собрать трофеи, – раздавал я команды. Каждый и так знал, что надо делать, но адреналиновый взрыв мог начисто выбить из головы любые мысли. Не будет лишним напомнить.
На место перебитых немцев тут же встали наши «ряженые». С трупов сдирали одежду, оружие, обшаривали карманы «военнопленные», а «конвоиры» уже развернули пулемёты, взяв на прицел обе стороны дороги.
– Быстрее! – поторопил я.
Всплеск воды, ещё, ещё. Это раздетые тела захватчиков падают в чёрную воду реки.
– Всё готово, – доложили мне.
– Строимся. Выступаем.
Наша колонна потащилась по дороге в том же порядке. На мосту остались пять боевых троек и сапёры – они приготовят мост к уничтожению. Подали сигнал в лес – теперь выступит наш обоз.
– Кадет, а немец тебя раскусил.
– Я всё правильно сказал, – буркнул Кадет.
– Ага, правильно. Только с неподражаемым «рязанским» акцентом.
– Другого нет, – опять буркнул Кадет, ниже опустив капюшон.
– Это точно. Другого нет.
Нас обогнал один из разведчиков, взял нашего коняшку под уздцы и пошёл впереди. Он знал дорогу к оврагу с пленными, а уже смеркалось. Негромкие разговоры стихли, лишь «конвоиры» хлопали себя по бёдрам (имитируя удары по пленным) и хрипели:
– Шнель, швайн!
Но это часть «спектакля».
Лагерь военнопленных открылся нам сразу и вдруг. Из темноты появились ворота, и окрик часового. Кадет опять повторил этюд с моей тряской, я израненным фронтовиком побрел навстречу часовому. Но этот оказался гораздо более крепким орешком – взял винтовку поудобнее, что-то спрашивал меня. Я чувствовал кожей время, прикидывал, как далеко разбегутся под прикрытием дождливых сумерек боевые тройки.
Голос часового стал требовательным. Он уже демонстративно поворачивал штык в мою сторону. Не успеваю я перекинуть автомат на грудь – он застрелит меня. И гранатой-колотушкой не достану. Я сделал вид, что у меня подогнулась нога, начал падать, уходя с линии огня. Над моей головой тут же загрохотали выстрелы. Я перекатился вбок с дороги, вывалявшись в грязи, потерял плащ и зажатую подмышкой гранату, китель соскочил и повис на правой руке, мешая.
Я взял автомат наизготовку. Передо мной живых врагов не было, перестрелка была где-то справа и слева.
– Командир! – крикнул Кадет.
– Обходи их! Окружай и отрезай! Гранатами! – рявкнул я.
И тут сзади, вдали громыхнуло и полыхнуло. Это Шило со своими ребятами устраивают «фейерверк». Они должны были скрытно подползти к временным складам, с хранящимися на них под открытым небом сотням бочек с горючим в одном месте, сотням ящиков со снарядами в другом. Ещё нас интересовала деревообрабатывающая фабрика и фашистские реммастерские. Всё это наши бойцы постараются уничтожить. А не получится – пошуметь. Немец должен думать, что на них напала целая армия генерала Ерёменко, к примеру. Если нас мало – надо внушить врагу, что нас много. Пусть ищет. И боится. Обороняется, требует подкреплений, контратакует, преследует. И всё это там. А мы здесь.
Но всё это там. А мы здесь. А мы наткнулись на пулемёт, неистово долбящий, не дающий головы поднять.
– Открывайте ворота, – крикнул я.
Ворота открыли, подорвав их. Пленные рванули на свободу. Невидимый нам пулемётчик это увидел, развернул пулемёт, ударил в овраг. Он успел сделать две очереди в спины наших бедолаг, когда и его подорвали, воспользовавшись тем, что он отвлёкся, быстро преодолели необходимое для броска расстояние. Стрельба стихла, как отрезало.
– Проконтролировать территорию!
Освобождённые пленные широким потоком вытекали из взорванных ворот. Когда были обчищены трупы врагов, часть пленных настороженно кучковалась передо мной. Несколько человек шмыгнули во тьму.
– Оставить их, – махнул я рукой. – Они выбрали свою судьбу.
Мои-то не стали преследовать, а вот бывшие пленные ещё как. За некоторыми в погоню отправились целые ватаги, скоро мы услышали отчаянные крики.
– В чём дело? – не понял я.
– Оставь, командир. – сказал мне седоголовый боец в грязной исподней рубашке, – врагу они продались за пайку. Поквитаться прежде надо.
– Понятно. Командиры среди вас есть?
– Как не быть, есть. Мало только. Тех, кто форму не снял, они сразу пристреливали. Да и эти, уроды, мать их за ногу, выдали многих.
– Есть, и то хорошо. Слушайте сюда. И передайте другим, кто сейчас не слышит. Я командир отдельного истребительного батальона Красной Армии. Временно мы находимся на территории, захваченной противником, но идём на соединение с частями Красной Армии. Не смотрите на нашу форму – это трофеи для дела. Кто желает продолжить борьбу с захватчиками – выходи строиться на дорогу. У кого кишка тонка, кто забыл о клятвах и долге, кто не желает боя – скатертью дорога. У вас сейчас есть возможность выбрать. Только сейчас. Кто вольётся в наши ряды – выбора у них уже не будет. Мы регулярная часть с соответствующей дисциплиной. Кто нарушит хоть один пункт устава или мой приказ – меры мы принимаем в соответствии со временем и обстановкой.
Никто ничего не ответил мне, но тёмная толпа передо мной нарастала.
– Я не обещаю вам, что все вы останетесь живы. Но возможность отомстить и смыть позор плена в бою всем будет предоставлена. Или погибнуть с честью, как защитникам Родины, а не как скоту за забором.
– Веди, командир! – сказал опять тот же седой.
– Командиры, коммунисты и комсомольцы – подойти ко мне!
