— Да, и не просто знакомы, а довольно плотно сотрудничали. Мы же коллеги.
— А на какие темы сотрудничали? — продолжал Крячко. — Вместе мэра сместить собирались?
— Нет, у меня же другая направленность, — не согласился Коршунов. — Понимаете, я хотел работать с Олегом вместе постоянно. Мне нравились его статьи, его подход к делу, его работоспособность, его дерзость, если хотите… Одним словом, я пригласил его к себе на работу.
— Да? И что же он, согласился?
— Да, мы практически договорились, что с нового года Олег переходит к нам.
— Но у него же своя контора, — возразил Крячко. — Он там сам себе хозяин. Что-то я тебе не очень верю! — Полковник внимательно смотрел на Коршунова.
Тот театрально закатил глаза.
— Ну, у меня же все гораздо масштабнее. У меня перспективы, понимаете? К тому же мое издание финансируется из бюджета. А у Олега постоянные проблемы, все эти стычки с мэром, эти финансовые непонятки…
— А, то есть ты купленный журналист, — сделал вывод Крячко.
— Журналисты все купленные так или иначе, — парировал Коршунов. — Олег долгое время пытался выжить самостоятельно, играл в независимость. Но даже ему это надоело. Знаете, все эти игры в борьбу с коррупцией очень быстро заканчиваются, как только человеку становится нечего кушать. А когда ему предлагают реальный кусок хлеба с маслом, всего лишь за смену убеждений, то есть, по сути, ни за что, то, поверьте мне, он легко соглашается.
— Эх, мне бы кто-нибудь предложил кусок масла с хлебом ни за что! — мечтательно потянулся Крячко. — Ну что, ребятки, поехали!
— Куда? — насторожился Коршунов.
— Как куда? В Москву на Петровку, тридцать восемь.
— Как? Почему? За что? — разразился вопросами Коршунов.
— Потому что не верю я вам. Мутные вы ребята. Людей опять же на улице хватаете. Вот у нас там есть генерал-лейтенант Орлов, большой человек — таких, как вы, насквозь видит, он с вами и поработает.
Честно говоря, Крячко было лень заниматься этой писательской братией. Он надеялся спихнуть их на Гурова под предлогом, что ему надо продолжать отрабатывать другие версии по указанию Орлова. Никаких особых идей у Крячко не было, но с журналистами все равно нужно было побеседовать более подробно. То, что он услышал от Коршунова — о планировавшемся переходе Никонова в другое издание, — шло вразрез с их прежними представлениями о его журналистской деятельности. Из этого вполне могла появиться новая, правильная версия. Поэтому Крячко настойчиво предложил всей троице ехать в столицу. Предложение свое он высказал в такой форме, что от него невозможно было отказаться.
— Ну что, братцы-кролики, — бодро скомандовал он. — Выходим по одному!
— Куда?
— В мою машину, — пожал плечами Крячко. — А вы что думали? Что я на вашей поеду? Мне тут даже развернуться тесно! Давайте, давайте, скоренько! А то мне ваш Москвореченск уже во где! — Станислав провел рукой по горлу.
Вся компания гуськом проследовала к припаркованному «Форду». Двоим спутникам Коршунова, так и оставшимся для Крячко безымянными, он указала на заднее сиденье, самого же главного редактора усадил рядом с собой.
По дороге из Москвореченска Крячко несколько раз выслушал от всерьез разволновавшегося Коршунова рассказ о том, как полковник оказался в поле зрения местных журналистов.
— Понимаете, смерть Олега явилась для меня полнейшей неожиданностью! — говорил Коршунов. — И выглядела она очень странно. Очевидно, что это не несчастный случай, а убийство.
— Ну и что?
— Ну, мы стали следить за его квартирой. Потом за офисом.
— Кстати, насчет офиса, — тут же поинтересовался Крячко. — Этот офис за час до нашего знакомства кто-то разгромил к чертовой матери. Кто это сделал? Вы, наверное, видели? Почему не задержали злодея?
— Мы подъехали к офису за полчаса до вашего появления. Выходящим видели только вас.
— И тут же решили, что я преступник?
— А что мы должны были думать? Нам позвонили и сообщили, что произошло нападение на одну из сотрудниц. Мы тут же подхватились и поехали. Тут появляется какой-то небритый мужик с пропитым лицом… в какой-то допотопной куртке.
— Чего? Это ты о ком? — Лицо Крячко посуровело.
— Простите, пожалуйста, — приложил руки к груди Коршунов. — Только теперь я понимаю, что произошла досадная ошибка. Вы, видимо, специально так оделись, для маскировки?
Крячко мотнул головой, не желая доказывать, что это его обычный облик. Коршунов распинался и дальше, но Крячко его уже не слушал. Ничего полезного о нападении на офис от журналистов он все равно не узнал.
* * *
Гуров сидел в своем кабинете с озадаченным видом. Он не мог избавиться от ощущения, что первую половину сегодняшнего дня он провел в напрасных хлопотах.
Сразу после поездки на квартиру к Леониду Кораблеву и беседы с майором Балабановым ему позвонил эксперт из технического отдела — тот самый, который занимался связями покойного Никонова, в частности, пробивал номера его телефона.
Все было очень странно — Никонов за каким-то чертом приехал в Москву, остановился в отеле «Аркада» и… ничего не делал. Гуров уже стал думать, что журналист просто отдыхал в номере «Аркады» от суровой реальности, которая окружала его в Москвореченске. Правда, для отдыха он выбрал не самое подходящее время — середину декабря, да и насчет места можно было бы придумать что-нибудь поинтереснее. Но нет, Никонов сидел в «Аркаде», практически никуда не выходил и никому не звонил. Загадочным был только один телефонный номер, который и пробил эксперт.
По его словам, номер принадлежал некоему Николаю Петрову, который проживал у черта на куличках в спальном районе Алтуфьево, в старой панельной девятиэтажке.
Это выяснил Гуров, причем прямо на месте. Поскольку до намеченного визита в ночной клуб «Оазис» ему все равно делать нечего было, полковник посетил дом на окраине Москвы и очень удивился, найдя дверь квартиры открытой. В комнате Гуров обнаружил два тела. Они не были мертвыми, как могло показаться на первый взгляд. Эти двое молодых людей находились в состоянии сильнейшего наркотического опьянения — иначе говоря, были совершенно невменяемыми.
Гуров вызвал «Скорую», причем прождал ее довольно долго. О том, чтобы прямо сейчас допрашивать наркоманов, не могло быть и речи. Приехавшая бригада врачей была очень недовольна вызовом, несмотря на то что Гуров показал свое удостоверение. Возможно, у медиков просто был тяжелый день. Гуров выяснил, в какую больницу отправили наркоманов, и вернулся в главк.
Сейчас он сидел за столом в своем кабинете и думал, зачем Никонов звонил этим наркоманам. Если предположить возможный конфликт, то эти наркоманы — народ весьма криминальный — могли и убить журналиста. Но это не вязалось со способом убийства и местом происшествия. Полковник постукивал карандашом по столу. Наркоманы и Никонов… Неужели они его убили? А все остальное — лишь сопутствующие факты? И Абрашина, и ее машина, и Леня Кораблев…
