* * *
А император Николай I в это время сидел в своем кабинете в Зимнем и готовился принять трудное для него решение. Перед ним лежал рескрипт об отставке министра иностранных дел Российской империи графа Карла Нессельроде. Оставалось лишь его подписать. Николай держал в руках перо. Чернила на нем давно уже высохли, но император медлил окунуть перо в чернильницу и одним росчерком направить внешнюю политику империи по совсем другому пути.
Николай тщательно изучил документы, которые передали ему пришельцы из будущего, и ужаснулся тому, как граф Нессельроде год за годом, шаг за шагом старательно заводил в тупик внешнюю политику России.
Царь искал оправдания поступкам Нессельроде, но не находил их. В конечном итоге все эти ошибки привели к войне России фактически против всей Европы и поражению ее, после которого в Париже был подписан трактат, запретивший – какой позор! – иметь флот на Черном море. Нет, в этой истории такого не должно случиться.
Николай отбросил в сторону перо и вытащил из кармана автоматическое перо пришельцев. Он решительно подписал рескрипт, по привычке потянулся за пресс-папье, чтобы промокнуть чернила, но вспомнив, что шариковая ручка – так милейший Александр Павлович называл это удивительное перо – не нуждается в пресс-папье, улыбнулся.
Похоже, что история России теперь пойдет совершенно другим путем. Не будет сделано тех роковых ошибок, которые он совершил в их прошлом. И дочь Адини останется жива, и супругу врачи из будущего вылечат, и сам он не умрет вот на этой самой походной койке, накрытый солдатской шинелью, испытав до конца унижение от поражений и неудач, которые несла его любимая армия в Крыму. Все теперь будет по-другому.
Николай позвонил в колокольчик и, дождавшись появления дежурного флигель-адъютанта, сказал ему:
– Пригласите ко мне генерала Перовского и графа Бенкендорфа. Я хотел бы видеть их через два часа здесь, в моем кабинете.
Лечиться, лечиться и еще раз лечиться
Доктор Кузнецов подъехал к дому Ольги ближе к вечеру. Адини совсем уже освоилась в квартире новой знакомой. Они сидели на кухне и пили чай с пирожными. Рассуждали о том, о чем обычно разговаривают представительницы прекрасной половины рода человеческого, независимо от их происхождения, возраста и рода занятий. То есть ни о чем.
Конечно, Ольга не забывала о том, кто была ее гостья, а та, в свою очередь, помнила, что беседует не со своей ровесницей, а с дамой довольно зрелого, по понятиям XIX века, возраста.
– Ну что, барышни, – обратился к ним Алексей, – давайте собирайтесь, карета подана. Николай ждет вас внизу. Поедем к моему однокашнику по мединституту. Он фтизиатр по профессии и имеет большой опыт лечения легочных заболеваний. Александра, вы сегодня пройдете обследование, и тогда уже будет точно известно – все ли у вас в порядке с легкими, и какое вам назначить лечение, если будет обнаружено что-то подозрительное.
После этих слов улыбка слетела с лица Адини. Она побледнела и с надеждой взглянула на Ольгу. Та дружески приобняла девушку за плечи.
– Ничего не бойтесь, – шепнула она на ухо великой княжне, – все будет хорошо. Вы даже не знаете – какие у нас замечательные врачи. А Леша, пардон, Алексей Игоревич один из самых лучших. И друзья его такие же.
Адини повеселела. Она, по совету Ольги, набросила на плечи шаль – вечер был прохладным – и стала обуваться. Алексей тактично вышел, сказав, что будет ждать их внизу у машины.
Увидев Николая, Адини почувствовала, что у нее на душе стало легко и спокойно. Сергеев-младший вышел из легковушки, галантно открыл дверь и помог дамам разместиться на заднем сиденье. Потом дождался, когда Кузнецов сядет на переднее сиденье, пристегнется, сел за руль и повернул ключ зажигания.
Ехали они недолго, но Адини успела насмотреться на улицы Петербурга, ярко освещенные фонарями и огнями рекламы. Но она смотрела не только на них. Нет-нет, да косила она глазом на сидевшего за рулем Николая. Тот вел машину аккуратно. Был час пик, и авто шли по улицам Питера сплошным потоком. Но он тоже искоса поглядывал в зеркало на юную красавицу – дочь императора и, поймав ее взгляд, неожиданно подмигнул ей. Адини хотела было рассердиться, но вместо этого ей стало вдруг смешно.
Ольга, которая заметила перестрелку глазами Николая и Адини, подумала про себя: «Эх, девочка, зря все это. Пожелала бы я тебе счастья, но между вами не только столетия, но и сословные перегородки, которые не суждено преодолеть. А жаль – Николай замечательный парень, и я уверена на все сто, что ты была бы с ним счастлива».
Она вздохнула. Но Александра ничего не замечала, ошеломленная новыми впечатлениями и новыми чувствами.
– Ну, вот и приехали, – сказал доктор Кузнецов, когда машина остановилась напротив красивого здания красного кирпича, построенного в готическом стиле. – Нам сюда. Ольга, я попросил бы тебя быть все время с Александрой. Сама понимаешь, ей трудно сейчас в нашем мире. Если что, подсказывай ей, как себя вести.
В больнице, которая совсем была не похожа на больницу, Адини представили веселому и пухленькому доктору, которого звали Роберт Семенович. Тот, побеседовав с Адини, которая односложно отвечала на его вопросы, отправил ее в кабинет, где стояли какие-то непонятные машины. Женщина в светло-зеленом халате предложила Ольге выйти, а Адини раздеться до пояса и зайти в маленькую и тесную кабинку. Там она стала на что-то нажимать, пол у Адини поехал под ногами, а женщина попросила ее прижаться подбородком к какому-то выступу, грудь прижать к блестящей стенке и не дышать. Закрыв дверь, женщина куда-то вышла, а потом вернулась и разрешила Алини дышать, выйти из кабинки и одеваться.
Вошедшая в кабинет Ольга помогла девушке одеться, а женщина тем временем что-то писала за столом в лежащих перед ней бумагах. Потом они с Ольгой зашли в еще один кабинет, где другая женщина попросила положить перед ней руку на стол, достала какую-то непонятную штуку из материала, похожего на стекло, с острой иглой на конце. Она протерла кожу Адини ваткой, от которой пахло чем-то резким, и сказала:
– Потерпи, сейчас будет немного больно.
Женщина вонзила иголку под кожу Адини, выдавила из непонятной штуки капельку чего-то, да так, что у девушки немного вздулась кожа, потом выдернула иголку и снова протерла ваткой место укола.
– Ну, вот и все, милая, – сказала она Адини. А потом, вздохнув, добавила: – Какая ты красивая…
Потом Ольга и Александра снова оказались в кабинете, где Алексей Игоревич и Роберт Семенович мирно беседовали, вспоминая студенческую молодость.
– Уже управились? – поинтересовался доктор Кузнецов. – Очень хорошо. Роберт Семенович сказал, что через три дня мы снова заедем к нему, и тогда будем знать – что болит у красавицы, и как мы будем ее лечить.
– Роб, – сказал Алексей, – не забудь, что я тебе говорил о ее отношении к антибиотикам. Она их практически не принимала. Так что, как мне кажется, можно ограничиться трехкомпонентной схемой лечения.
