Виктор протянул императору конвертик, на котором по-французски было написано рукой его дочери: «Pour le pape» («Для папы»). Николай взял конвертик, приложил его к губам, а потом вскрыл и начал читать послание Адини из будущего. По мере чтения лицо его посветлело, а на глазах блеснули слезы.
– Адини пишет, – сказал он, закончив чтение, – что прошла полное обследование у ваших докторов, которые обещали излечить ее раз и навсегда от страшной болезни. Ей нравится в вашем мире, Виктор Иванович, хотя в нем и немного непривычно. Ну, в этом я с ней полностью согласен.
Николай хотел спрятать записку дочери в карман своего мундира, но Сергеев покачал головой и протянул царю руку.
– Ваше величество, – сказал он, – я бы посоветовал вам не хранить эту записку при себе. Вы или отдайте ее мне, или тотчас же уничтожьте. Не забывайте, что теперь за нашими контактами пристально следят разного рода доброхоты, и им совсем ни к чему знать о существовании портала.
– Пожалуй, вы правы, – сконфуженно ответил царь, отдавая записку Виктору. – Хотя я и не представляю, у кого поднимется рука рыться в моих карманах.
– Ваше величество, – вступил в разговор до сего момента молчавший Бенкендорф, – мои люди наблюдают усиленное внимание каких-то подозрительных личностей к квартире князя Одоевского. Кое-кто из них пытался под различными предлогами проникнуть в квартиру.
У вас в Зимнем дворце, как мне доложили, некоторые лакеи тоже проявляют излишнее любопытство к вашим отлучкам из дворцовых покоев и пересылаются с помощью записок с некоторыми иностранными посольствами. Так что предосторожности Виктора Ивановича вполне обоснованны.
– Вот как, – только и сказал Николай, – я, самодержец русский, окружен шпионами и соглядатаями. В своей столице и даже в своем собственном доме! И как же мне теперь прикажете быть, Александр Христофорович?
– Ничего с этим поделать невозможно, – меланхолично ответил Бенкендорф. – Ну, допустим, мы уволим тех лакеев, которые страдают излишним любопытством. Придут на их место другие. Вполне вероятно, что и среди них будут шпионы. И моей службе понадобится некоторое время, чтобы их выявить. А до той поры они будут действовать безнаказанно. Так что пусть уж останутся те, о которых мы знаем. Так нам будет проще отследить их связи.
– Ну, если только так… – ответил Николай.
– Ваше величество, – спросил Сергеев, – а кого вы намерены назначить на место Нессельроде? Ведь это очень важно – от личности политика во многом зависит внешнеполитический курс страны.
– Я уже нашел такого человека, – с улыбкой сказал император, – новым министром иностранных дел Российской империи станет Василий Алексеевич Перовский. У него есть опыт дипломатической работы, он прекрасный военный, а главное – он любит Россию и будет всегда яростно защищать ее интересы.
– Гм, – сказал Сергеев, – а вы, ваше величество, сделали правильный выбор. Василий Алексеевич именно тот человек, который нужен на таком ответственном посту. Правда, он рьяный англофоб, но я полагаю, что это не самый большой недостаток при всех его достоинствах.
Бенкендорф тоже одобрил выбор императора. Он только добавил, что Перовскому предстоит нелегкая работа – ему нужно будет вычистить авгиевы конюшни Нессельроде. Стоит попросить Александра Павловича, чтобы он, с учетом информации из будущего, составил список тех служащих министерства иностранных дел, кои проявят впоследствии нелояльность к нашему отечеству.
– Да-да, именно об этом я тоже хотел попросить вашего друга, Виктор Иванович, – сказал Николай, – а Василию Алексеевичу мы поможем. Главное теперь – дождаться возвращения ваших друзей из будущего.
Блажен, кто на просторе…
Утром Адини проснулась чуть свет от непонятного звука за окном. Выглянув сквозь шторы на улицу, она увидела большую машину – так здесь называли самодвижущиеся повозки, которая медленно ехала по проезжей части, разбрызгивая впереди себя воду.
– Это поливалка, – услышала она позади чуть хриплый спросонья голос Ольги. – Улицы поливает – пыль смывает. А вообще нам надо потихоньку собираться. Через полтора часа заедет Николай, и мы к его приезду уже должны быть готовы. А ну-ка, покажи свою ручку, – сказала Ольга, подойдя к Адини. Вчера вечером, оставшись вдвоем в квартире, они как-то незаметно перешли на «ты», после чего сразу почувствовали облегчение. Ольге было трудно обращаться на «вы» к девушке-подростку в два раза моложе ее, а Адини, видя простое отношение ее новых знакомых друг к другу, чувствовала себя немного не в своей тарелке. И перейдя с Ольгой на «ты», она словно вошла в их круг.
Адини послушно протянула Ольге руку. Место на предплечье, где ей вчера сделали укол, припухло. На нем появилось красное пятно размером с пятак.
Ольга посмотрела, хмыкнула и, ничего более не сказав, погнала девушку в ванную мыться. О том, что место укола нельзя смачивать водой, она ее предупредила еще вчера.
Наскоро перекусив пирожными и запив их крепким кофе, они оделись – Адини смутилась, увидев себя в зеркале: по меркам XIX века она выглядела довольно легкомысленно. Но уже начав привыкать к здешним нравам, она не краснела, как в первый день пребывания в будущем, выходя на улицу в коротком платьице, которое в ее времени не надели бы и маленькой девочке.
На улице их уже ждал у машины Николай. Он приветственно помахал дамам и галантно открыл дверцу авто, приглашая их заходить. Адини удивилась, увидев на переднем сиденье незнакомого мужчину. А тот неожиданно встрепенулся и неловко попытался вскочить с кресла, забыв, что пристегнут ремнем безопасности.
– Ваше императорское высочество, – растерянно пробормотал он, – прошу меня извинить, я не знал…
– А вам, ротмистр, – сказала с улыбкой Ольга, – не надо извиняться. Александра Николаевна здесь находится инкогнито, как частное лицо. И тутуловать ее не надо, дабы не вызывать подозрений и ненужных расспросов.
– Вы правы, Ольга, – сказала Адини. – Ротмистр, скажите, как вас зовут?
– Дми… Дмитрием, – растерянно пробормотал Соколов, ворочаясь в кресле.
– А меня – Александра, – и Адини кокетливо сделала книксен. Похоже, ее сильно позабавила растерянность ротмистра Соколова. – Будем с вами знакомы. А вот вам записка от моего папа, – расстегнув дамскую сумочку, она достала оттуда вчетверо сложенный листок.
Соколов прочитал записку и попытался открыть замок ремня безопасности. Николай досадливо взмахнул рукой и попросил «занять места согласно купленным билетам».
Наконец, все расселись и тронулись в путь. Ехать пришлось не очень долго. Дача Шумилина находилась километрах в тридцати от города. Где-то через полтора часа Николай повернул с шоссе на грунтовку, а потом свернул на одну из линий садоводческого товарищества. Плавно покачиваясь на ухабах, машина доехала до ворот, за которыми виднелся двухэтажный деревянный дом с верандой и балконом. Это и была дача Шумилина.
Николай вышел из машины и подошел к воротам. Со стороны участка к ним подбежал большой черно-коричневый бесхвостый пес. Увидев Николая, он стал радостно поскуливать и прыгать, словно встретил старого знакомого.
