— Мы поговорили, — сообщила она. — Он хочет, чтобы я приходила чаще. Идем, Мирей, папа с Лорой начнут беспокоиться, если мы задержимся. К тому же с нами ужинает Тошан.
Вскоре они были на улице, где от обжигающего холода перехватывало дыхание. Экономка опиралась на девочку всю дорогу, боясь упасть. Скованное льдом пространство вокруг них было безмолвным, не было слышно даже дыхания ветра. Но все же до пустынных улиц с рядами домов, засыпанных снегом и местами обвалившихся, доносился глухой шум.
— Ты слышишь, как поет Уиатшуан? — спросила Киона.
— Не знаю…
— Нет ты прислушайся, Мирей. Этот водопад — душа заброшенного поселка, вечная душа Валь-Жальбера. Завтра я пойду поздороваться с ним. По нему я тоже скучала, по нашему с Мин любимому Уиатшуану.
Глава 16
Пение соловья
Квебек, понедельник, 16 июня 1947 года
Поезд остановился на въезде в Квебек. Эрмин, проспавшая большую часть поездки, бросила грустный взгляд в окно своего купе. Ей не терпелось выйти из вагона, очутиться в отеле, а главное, скорее уехать обратно. Это было немного абсурдно — ее желание скорее покончить со своими профессиональными обязанностями, чтобы вернуться к Тошану и детям.
«Я уже не помню, когда проводила столько месяцев со своей семьей, на берегу Перибонки, — подумала она. — Почти целый год, с августа по июнь. Боже, как же счастлива я там была!»
Молодая женщина еле сдерживала слезы досады. Со вздохом она достала из сумочки пудреницу и взглянула на свое отражение в зеркальце очаровательной перламутровой коробочки. «Подкрашусь позже. Вечером я ни с кем не встречаюсь, и слава Богу!» — сказала она себе.
Прикрыв глаза, прислонившись головой к спинке сиденья, она попыталась найти утешение в сладостных воспоминаниях об этой прекрасной зиме, проведенной рядом с близкими. Образы мелькали, словно новогодние открытки, припорошенные искусственным инеем. Она снова увидела Лору, катающуюся на коньках по реке с помощью Жослина и Мукки. «Мама не расставалась со своим черным тюрбаном, чтобы скрыть седые волосы. Она такая кокетка! Но очаровательная и забавная! Когда она два раза приземлилась на пятую точку, папа чуть не умер со смеху. Мы чувствовали себя такими счастливыми, собираясь вечерами за столом и делясь друг с другом воспоминаниями. Бабушка Одина тоже изливала душу, рассказывая нам о своем детстве в горах».
Были также долгие прогулки в снегоступах в окружении белоснежного пейзажа. Снег и солнце объединились, чтобы украсить ветви деревьев и кустарников сверкающими гирляндами из льдинок и хрустальной бахромы.
«Как-то утром мы взяли с собой обоих малышей, чтобы покатать их на санках, которые Людвиг смастерил еще в прошлом году. Адель так громко смеялась, когда катилась с горки! А Констан визжал от восторга».
Эрмин подавила вздох. Пока у них гостили родители, у нее появилась возможность увидеть их с новой стороны. Чувствовалось, что они оба привычны к жизни на открытом воздухе, даже зимой. Этот опыт они приобрели более тридцати лет назад, когда бежали из Труа-Ривьер, вручив свою судьбу матушке-природе, порой жестокой, но все же дающей защиту и пропитание.
Проводив гостей и отправив Мукки в коллеж, Тошан вернулся домой в санях, наполненных свежими продуктами. Размещение в доме такого количества народа потребовало новых покупок, которые финансировала Лора, потихоньку начав тратить деньги, вырученные от продажи квартиры на улице Сент-Анн.
«Тошан, любовь моя! О, как бы я хотела, чтобы ты поехал со мной! — с грустью подумала Эрмин. — Если бы ты был здесь, держал меня за руку и я могла бы тебя поцеловать, прижать к своему сердцу!» Еще никогда за всю их семейную жизнь между ними не устанавливалось такого безмятежно-восхитительного согласия. Ни одна ссора не омрачила этих месяцев, проведенных вместе. Разлука от этого была только болезненнее.
Соседка по купе, дама лет шестидесяти в черной шляпе и строгом костюме, повернулась к ней.
— Интересно, поезд когда-нибудь тронется? Мы же не собираемся простоять здесь несколько часов! Меня уже ждут на вокзале. А вас?
— Нет, меня никто не встречает, — вежливо ответила Эрмин. — Наверное, какая-нибудь легкая неисправность на путях. Нужно набраться терпения.
Она снова закрыла глаза, чтобы положить разговору конец. В ее памяти возник образ мужа, обнаженного, во время их последней ночи на берегу Перибонки. Тошан склонился над ней, покрывая поцелуями ее грудь и извиняясь за то, что не сможет поехать с ней в Квебек.
— Мне придется остаться здесь, Мин. Теперь, когда Людвиг и Шарлотта в Германии, я не могу оставить наш дом без присмотра. Тебя не будет всего две недели. Время пролетит быстро. Мы будем ждать тебя здесь, с дочками и Констаном.
Он проводил ее до Роберваля на борту большого белого корабля, переправлявшего пассажиров через озеро.
«Две недели! — повторила про себя молодая женщина. — Я провела два дня в Валь-Жальбере и должна буду переночевать там при возвращении. На этот раз я заберу с собой на каникулы Киону и Луи. Родители воспользуются этим, чтобы отправиться в Труа-Ривьер — нечто вроде паломничества. Папе этого очень хочется. Мукки к тому времени уже прибудет на берег Перибонки. Мой старший сын получил отличные оценки в этом году».
Ее мысли продолжали блуждать: это утешало ее, помогая справиться с одиночеством вдали от всех тех, кого она любила. Ей нравились представлять Шарлотту у ее будущих свекра и свекрови, которым предстояло узнать боевой характер этой красивой брюнетки. Молодая пара уехала в начале мая. Положение Людвига больше не вызывало проблем. Его мать выслала ему свидетельство о рождении, и он смог получить паспорт. Никто не спрашивал его, что он делает в Канаде, и о его побеге из лагеря немецких военнопленных никто не вспоминал.
«Папа сопровождал их до Квебека, где они сели на корабль, отправляющийся в Гавр. Надеюсь, мы скоро получим от них новости. Констан очень грустил без Адели. И теперь мы не увидим, как растет Томас».
Поезд медленно тронулся с места. Наконец он остановился на станции Дю Пале, конечной остановке. Соседка Эрмин проворчала:
— Наконец-то! Движение поездов на этой ветке оставляет желать лучшего, всякий раз возникают какие-то проблемы. Вы не согласны со мной, мадам?
— Согласна. Но все-таки аварии здесь случаются редко.
Это напомнило ей о предыдущем лете, когда последние вагоны состава сошли с рельсов. Именно тогда она познакомилась с Родольфом Метцнером, этим богатым швейцарцем, с которым у нее была назначена встреча на завтра. Мечта Жозефа Маруа и Лоры наконец осуществилась: Эрмин собиралась записать пластинку. Отныне золотой голос Соловья из Валь-Жальбера проникнет во многие квебекские дома и, быть может, даже в другие страны: во Францию или Соединенные Штаты. В Валь-Жальбере ее ожидало письмо от Метцнера, отправленное еще в апреле, в котором лежала копия невероятно выгодного контракта и визитная карточка с номером его телефона.
