Сидя в своей ложе, обитой красным бархатом и меблированной креслами из позолоченного дерева, Тошан Клеман Дельбо, красивый мужчина тридцати семи лет с медным цветом кожи и черными волосами, уже начал беспокоиться. На нем был черный вечерний костюм, белая рубашка и серый галстук. Нетерпеливым взглядом он следил за передвижениями тенора, исполнявшего роль поэта Рудольфа. Мужчина вызывал у него ироничную улыбку, поскольку был очень дородным, с седой шевелюрой под черным париком.
«Эрмин не раз говорила мне, что в опере не хватает молодых исполнителей, — вспомнил он. — Она права, нужно очень постараться, чтобы, глядя на него, представить себе привлекательного молодого человека. Та же ситуация и с сопрано, поэтому моя стройная и грациозная жена пользуется таким успехом!»
В первые годы их брака Тошан противился страсти, которую его супруга питала к оперному пению. Она всей душой мечтала стать певицей, но он отвергал такую возможность. Еще до их встречи на долю этого метиса, охотника на пушных зверей, выпало немало испытаний, которые сделали его подозрительным и враждебным к миру театра и обществу в целом. Их брак тогда чуть не распался. «Теперь это в прошлом, — сказал себе Тошан, вспомнив то время. — У Эрмин исключительный, необыкновенный талант. И сейчас мне нравится слушать ее и смотреть, как она исполняет свои роли».
Однако что-то явно шло не так. На сцене Рудольф сел за маленький столик, заставленный бутылками, и сделал вид, что о чем-то задумался. Оркестр начал заново играть арию, возвещающую появление хорошенькой портнихи Мими.
«Что происходит? — недоумевал Тошан. — Вчера вечером я присутствовал на репетиции: Эрмин должна была бы уже выйти. Может, ей нездоровится? Нет, для этого нет никаких причин. Мы вместе обедали в полдень, у нее было прекрасное настроение и самочувствие».
Зрители в партере заволновались, послышался неясный, пока еще сдержанный гул недовольства. Публика с возрастающим нетерпением ожидала выхода на сцену восхитительной Эрмин Дельбо.
В соседней с Тошаном ложе молодая женщина склонилась вперед, тоже удивленная этой задержкой. Заметив его, она смущенно улыбнулась. Он вежливо кивнул, не пытаясь завязать разговор. Его необычная внешность привлекала женщин. Тошан осознавал это, но всегда принимал высокомерный, равнодушный вид. Ему была нужна только Эрмин, о чем он не уставал ей повторять. Он поклялся никогда больше ей не изменять, и они смогли выстроить новые отношения после войны, разрушительным вихрем пронесшейся над ними.
Во Франции у Тошана случился короткий роман с еврейкой Симоной, медсестрой, красивой и очень сексуальной брюнеткой. Но она и ее шестилетний сын были убиты гестаповцами на берегу Дордони. Тошан всем сердцем надеялся ее спасти, вывезти в Англию. Этот удар настолько его подкосил, что он счел нужным все рассказать Эрмин. До сих пор он не мог понять ее бурной реакции. На него выплеснулись дикий гнев, возмущение, почти ненависть! Он не знал, что его молодая жена, со своей стороны, поддалась обаянию Овида Лафлера, страстно влюбленного в нее учителя. Они ограничились лишь поцелуями и ласками, но, узнав об измене мужа, Эрмин сожалела, что не позволила себе переступить эту грань. Однако рождение Констана разогнало последние тучи, нависавшие над счастьем супругов.
Размышления Тошана прервал стук в дверь. Он бросил взгляд на сцену и успокоился. Это Мими стучала в дверь Рудольфа. Декорации, искусно погруженные в полумрак, представляли неубранную комнату. Дверь открылась, и наконец появилась Эрмин. В голубоватом свете одного из прожекторов, изображающего лунный свет, блестели ее длинные светлые волосы.
Певцы обменялись короткими репликами, после чего Мими, измученная подъемом на шестой этаж, начала кашлять и почти лишилась чувств. Рудольф подхватил ее и дал воды. Наконец, обеспокоенный, он взял в ладони ее руки. Тут же зазвучала ария, прославившая эту оперу на весь мир.
Как холодны ваши руки,
Позвольте мне их согреть.
Здесь так темно!
Пока луна не разорвет
Ночную тьму,
Позвольте мне, мадемуазель,
Немного рассказать вам о себе.
Согласны?
Так вот: я поэт!
Какова моя работа? Я пишу!
Какова моя жизнь? Я живу!
С веселостью не расставаясь,
Я днем и ночью воспеваю
В своих стихах Бога любви!
Тошан с удовольствием смотрел на ту, кого после их первой брачной ночи прозвал своей «женушкой-ракушкой», воздавая должное ее перламутровой коже.
«Эрмин очень хорошая актриса, — подумал он. — Такое ощущение, что она действительно сейчас упадет в обморок. Как ей удается так правдоподобно дрожать, выглядеть такой хрупкой?»
Он скрестил пальцы, внимательно слушая слова тенора. Скоро начнет петь Эрмин, и внезапно Тошан ощутил то же нетерпение, что и вся публика. Ария Мими была очень сложной и требовала сильного вокала и виртуозности. Наконец послышался голос Снежного соловья.
Меня прозвали Мими,
Но мое имя — Люси,
И жизнь моя проста.
С самого утра
Я шью одежду
Из шелка и атласа.
Я вышиваю лилии и розы.
Ах, как они красивы!
Они поют о юности, любви, весне,
Они химера, и мечта, и греза,
Все то, что вы поэзией зовете!
Тошан нахмурился. Казалось, Эрмин колеблется, не решаясь перевоплощаться в Мими. Ее всегда чистый голос звучал слабо, сдержанно, и она запиналась на некоторых словах. И тогда он понял, что ее задержка была не случайной и, скорее всего, перед выходом на сцену случилось что-то непредвиденное. Но в следующую секунду молодая женщина взяла себя в руки, подарив публике задумчивую улыбку. На этот раз ее голос звучал чарующе.
Меня прозвали Мими.
Почему? Я не знаю!
Дома я в одиночестве ужинаю…
Я редко хожу в церковь,
Но искренне верю в Бога!
Я всегда одна
В стенах своей комнатки,
Совсем рядом с небесами,
К которым я стремлюсь.
Но когда встает солнце,
Оно дарит мне свою первую улыбку!
Я первой ощущаю поцелуй звонкого апреля
И дыхание теплого ветра.
Эрмин блестяще взяла самые сложные и высокие ноты на словах «апреля» и «ветра», наделяя свою героиню потрясающей нежностью. Весь зал восторженно замер.
«О, какой же у нее удивительный голос!» — подумал Тошан, затаив дыхание и чувствуя, как по спине пробежала дрожь. На его глазах выступили слезы, и он лишний раз порадовался, что поехал с ней в Квебек. «Я так мало слушал ее пение, — упрекнул он себя. — Отныне я буду чаще сопровождать ее. В следующем году ее ждет контракт в Париже. Мы обязательно поедем туда вместе».
Тошан тешил себя мечтами о совместном счастье, когда в его ложу вошла Лиззи. Она присела на соседнее кресло и протянула ему листок бумаги, тихо сказав:
