Женщины вернулись к озеру, чтобы продолжить постирушку, а оставшийся у костра Хромов посмотрел на Юрку с оценивающим интересом:
— А ты, выходит, у нас парень дерзкий?
— Я не дерзкий. Просто я за справедливость. И против негодяев.
— За негодяев для пафосу сказал или основания имеешь?
— Имею.
— Поделишься?
— Для начала сам во всем разберусь.
— Вот, наконец, и первые разумные слова, — усмехнулся Хромов.
А следом выдал неожиданное:
— Пойдешь завтра с нами на акцию?
— Пойду! А разрешат?
— Я поговорю с командиром.
— Спасибо, дядя Миша.
— Ну, положим, благодарить тут особо не за что, — Хромов сунул руку за пазуху и вытащил финку. — Твое?
— Мое.
— Где взял?
— Сергей подарил. Лукин.
— Как же, мог бы и сам догадаться. Забирай. Но запомни на будущее: никогда не доставай оружие, если еще не принял решение — будешь его использовать или нет. Но уж если достал — бей. А не размахивай.
* * *
Хромов сдержал слово, и на следующий день группа из двенадцати партизан, включая Юрку, выдвинулась к деревне Поречье. Куда накануне мотались в разведку Митяй с Акимом.
Шли долго, больше семи часов. Так что до Поречья добрались уже на закате. Ну да примерно так оно и планировалось.
На краю деревни находился глубокий овраг, весь заросший деревьями и кустарником. Внизу, на самом дне, бежал небольшой ручеёк. Вот возле этого ручейка, дожидаясь окончательного наступления сумерек, они и расположились. Предварительно отправив Акима, как знающего, разведать текущую обстановку.
Партизаны напряженно молчали, из предосторожности курили в рукав. Лишь Хромов и Лукин о чем-то эмоционально перешептывались, явно споря.
Юрка примостился на старой поваленной березе чуть в стороне от остальных, чтобы скрыть охвативший его мандраж. Удивительно, но до этой минуты он был полностью уверен в себе и азартно рвался в свой первый бой. Как вдруг невесть откуда возникшее нервное напряжение завладело им, окутав душу противной липкой паутиной страха. И вот теперь, пользуясь затишьем перед бурей, Юрка пытался немного успокоиться.
От группки партизан отделился Битюг, лениво дошел до поваленной березы, развязал ширинку, стал облегчаться.
— Что? Другого места не найти?
Юрка хотел произнести эту фразу с металлом в голосе. Но тот предательски сорвался, и грозное на выходе модифицировалось в сиплое.
— Ути-пути. Кто это там пискнул, вжимаясь в складки местности? Никак наш юный пионЭр? Как оно, кальсончики поменять не надо?
— За свои побеспокойся!
Битюг повертел башкой по сторонам и, понизив голос, угрожающе зашептал:
— Слышь, пионЭр! Ежели хоть слово кому за схрон шлепнешь, я тебя на мелкую ветошь порву. Уяснил? Даже Хромов не поможет.
— Пожуем — увидим, — огрызнулся любимой Гейкиной присказкой Юрка.
— Ну-ну. Главное, чтоб к тому моменту осталось чем. Жувать. Вальтер где?
— В надежном месте, — соврал Юрка. — Привет тебе передавал.
— Вернемся на базу — отдашь. Ты меня услышал? А не то…
Битюг не докончил угрозы, поскольку в овраг, вызвав всеобщее оживление, скатился Аким. Боясь упустить важное, Юрка, а следом и Битюг поспешили присоединиться к остальным.
Отдышавшись, Аким перехватил у Митяя недокуренную цигарку, сделал несколько затяжек подряд и, блаженно выдохнув, начал докладывать:
— В общем, раскладушка следующая: в Управе сейчас четыре человека. Они же — хари. Развели во дворе костер, жарят хряка.
— Корж? — нетерпеливо спросил Хромов.
— Нет. Корж в своей избе с двумя полицаями гуляет. А баба им прислуживает.
— Ах ты ж непруха! Так хотелось всю эту скотобазу одним махом накрыть. Да, а что за баба?
— Местная. Я накануне за нее у деда Митрофана справлялся. Вроде как полюбовница Коржа. Бабы в деревне ее так и кличут — старостиха.
— Вся ясно, подстилка полицайская, — заключил Битюг.
— Вроде того. Но дед сказал, что она не по своей воле, Корж ее силой взял. А как напьется, лупит почем зря.
Хромов порылся в карманах, достал клочок бумаги и огрызок карандаша:
— Изобрази место.
Аким взялся рисовать.
— Небось ждут, когда хряк сготовится? — завистливо предположил Митяй. — А там, глядишь, и Корж с коржиками присоседятся.
— Или наоборот: дожидаются, когда им прямо в избу свининки занесут, — возразил Лукин.
— Э-эх. Я бы щас тоже от шкварочек копчененьких не отказался.
— Помолчи, Митяй! — рыкнул Хромов и вгляделся в нацарапанный Акимом рисунок. — А это что такое, рядом с домом?
— Сарай заброшенный. Наполовину сгнивший. Замок для виду висит, не закрывается.
— Это хорошо, что не закрывается. То бишь, по твоим словам, вместе с Коржом на круг три человека? Так?
— Вроде того, — неуверенно подтвердил Аким.
— Вроде или точно?
— Там кобель на длиннющей, на весь двор, цепи. Я не рискнул ближе подбираться. Но троих в окне видел верняком. И бабу.
Хромов задумался.
— Похоже, иных вариантов, кроме как разделиться, нет? — озвучил свое предложение Лукин и вопросительно посмотрел на командира группы.
— А может, и хрен с ним? С Коржом? — высказался до кучи и Битюг. — Не в этот раз, так на другой, все едино прибьем гниду. Я к тому, что нам задачу ставили Управе красного петуха пустить. Со всей ейной, включая списки на отправку народа в Германию, документацией. А Корж — так, по возможности.
— А если не представится более такой возможности? — вспыхнул Митяй. — Что, пускай эта сука и дальше… шкварочки копченые жрет? А, Михалыч?
Хромов долго медлил с ответом. Наконец, решившись, скомандовал:
— Василий Иваныч!
— Я, — отозвался Чапаев.
— Примешь командование ударной группой. На тебе — Управа.
— Есть.
— А со мной на Коржа пойдут…
— Я пойду, — не терпящим возражений тоном отозвался Сергей.
Хромов кивнул, подтверждая.
— Лукин. Битюг. Митяй, поменяйся с ним винтарями, твой понадежней будет.
— Держи, снайпёр, — Митяй нехотя расстался с винтовкой. — Не вздумай обронить-потерять. Лапушку мою.
Битюг равнодушно совершил обмен.
Еще более равнодушно озвучил:
— Тебе решать, Михалыч. Но персонально мое мнение — неправильно это. Как в газетах умные люди пишут — нецелесообразно. Группу дробить.
