Та заулыбалась и почему-то поправила локон.
— Вот так и знала я, Цветкова, что хорошему ты не научишь! Теперь меня мужчины тоже стали приглашать на свидания в странные места, на кладбище, например…
— Сегодня здесь аншлаг, — отметила Яна.
— Да, день на день не приходится… — огляделся директор кладбища. — Думаю, что здесь много тех, кто приехал на похороны.
— То есть твои клиенты из кафе на кладбище тоже окажутся твоими клиентами… Везет тебе! — оценила Яна, заказывая вторую чашку кофе.
Официантка приоткрыла форточку, стало душно — слишком много посетителей собралось, чтобы выпить горячего кофе или чая.
Неожиданно в помещение ворвался молодой парень в рабочей одежде. Он тяжело дышал и явно был чем-то возбужден. К тому же выглядел он странновато, глаза у него смотрели в разные стороны. Яне даже сначала показалось, что парень кого-то высматривает среди собравшихся, но потом она поняла, что тот страдает косоглазием. Парень метнулся к Ярославу Львовичу.
— Босс!
— Да, Гена… — Директор вытер губы салфеткой.
— Босс! Привезли два тела… Сейчас хоронить будем! — Парень почти кричал.
— Очень хорошо, — невозмутимо ответил Ярослав. — Ты чего такой возбужденный? Познакомься, это Яна, это Ася.
— Босс! Мне бы наедине поговорить! — Парень явно не успокаивался, причем определить, смотрит он на Яну или на Асю, было невозможно.
— У меня от дам секретов нет, — заверил его Ярослав Львович.
— Тут такое дело… Принесли гроб с телом, поставили в зале ожидания. Священника ждали, ну, как обычно… И вдруг! Крышка поднимается, покойный садится, осматривается и начинает материться на чем свет стоит!
Яна в ужасе замерла.
— Слушайте, все просто застыли от страха! Нам-то, служащим кладбища, и то нехорошо стало… Что уж тут говорить о родственниках усопшего! Пять женщин в обмороке! Идемте, шеф, а то жалобы будут.
Ярослав Львович побледнел.
— Зачем же живого человека крышкой накрыли? Эх, Леха! Все у тебя не слава богу! — откликнулась Ася и быстро вытерла рот салфеткой.
Она вскочила из-за стола и вместе со своим новым ухажером побежала спасать бывшего любовника.
Яне ничего не оставалось, как отодвинуть недопитый кофе и поспешить следом за остальными.
Глава 6
Возвращаясь вечером домой, Яна устало поднялась по лестнице. Она скользнула взглядом по двери квартиры умершей соседки и заметила, что под почтовый ящик засунута какая-то бумажка. Яна тут же ее развернула. «Все равно хозяйка уже не сможет прочесть, а вдруг кто-то решил сообщить что-нибудь важное? Соседка же сама хотела, чтобы я хранила ее секреты», — успокоила она свою совесть.
Это была телеграмма на английском языке. Неизвестный сообщал:
Здравствуйте многоуважаемая Клавдия Ивановна. Прибываю 8 числа рейс 245 из Копенгагена прошу встретить С уважением Евгений Сальме
Яна удивленно смотрела на телеграмму — такой способ связи давно устарел. Ее удивило, что неизвестный Евгений Сальме решил, что Клавдия Ивановна знает английский. Ну, да ладно… И тут вдруг ее осенило…
«Так это же Евгений Скворцов! Теперь его фамилия Сальме! Это сын того гада, ее мужа! Мальчик попал в детский дом, а потом был усыновлен иностранцами! Она же говорила в больнице, что ей удалось связаться с одним из близнецов, вот он и приезжает! Он же не знает, что Клавдия Ивановна умерла… Наверное, пытался сообщить о приезде другим способом, но ничего не вышло. У старушки наверняка не было компьютера, так что телеграмма или письмо оставались для нее единственными способами связи после телефона, по которому господин Сальме явно не смог дозвониться, потому что соседка скончалась. С другой стороны, это не моя проблема, — думала Яна. — Приедет — узнает, что Клавдии Ивановны больше нет… Но я не могу не обращать внимания на эту телеграмму. Во-первых, это просто неучтиво. Иностранный господин будет ждать, что его встретят в аэропорту. Во-вторых, старушка доверилась мне перед смертью. Она же действительно не знала о судьбе этих мальчишек, потому и не взяла их к себе, и я должна буду сказать ему об этом. Да и потом парень не знает, какой скотиной оказался его папаша, и наверняка захочет посетить его могилу. Разве у меня есть право помешать ему? Лучше не вмешиваться…» — решила Яна, сжимая листок бумаги. Потом она посмотрела на свои часы, швейцарские, золотые, украшенные бриллиантами.
— Вот ведь черт… Сегодня же восьмое! Опаздываю!
Яна так и не зашла домой. Она рванула вниз по лестнице, быстро поймала такси и помчалась в Шереметьево.
Уже стоя в зале прилета, Яна перевела дух и поняла, что выглядит неважно. Прямо сказать, совсем хреново выглядит. Она не принимала душ двое суток — для Яны, любившей понежиться в ванне с ароматной пеной, порой даже по два раза на дню, это было сущей катастрофой! Чувствовала она себя плоховато. Тело чесалось, волосы всклокочены. Ярко-красные сапоги на высоких шпильках были измазаны кладбищенской грязью, синее платье безнадежно измялось. Ночевка в гробу и вчерашняя бурная вечеринка не прошли даром.
Предстоящая встреча очень волновала ее. Непонятно, что думает Евгений о своей родине? Здесь ему пришлось совсем не сладко. Уехал он за границу в десять лет, а в таком возрасте у ребенка уже очень хорошая память, да и в детском доме ему пришлось нелегко. К тому же он наверняка не забыл о своем нищенском существовании.
Яна представила себе толстого типа с постным лицом и презрительным взглядом. Оу! Как жили в г…, так и живете?! То ли дело у нас в Дании! Яна опять принялась ругать себя за то, что ввязалась в эту историю. Наверняка этот парень и по-русски не говорит или будет безумно коверкать слова. Сейчас ему около сорока… То есть он уже тридцать лет вдали от родины. Вот ведь черт! Для меня говорить по-английски — легче застрелиться, — нервно кусала губу Яна.
Дело в том, что Яна говорила-трещала очень быстро. А думала еще быстрее… А вот по-английски она все понимала, но сама так же быстро ответить не могла, от этого начинала нервничать, потеть, покрываться пятнами, в конце концов путала слова и жутко злилась. И сейчас ей снова предстояло испытание.
Объявили, что прибыл самолет из Копенгагена. Народ оживился, а напряженное лицо Яны стало еще более недовольным и озабоченным. И тут она сообразила: «А как я его узнаю? А как он меня узнает? Вот ведь не подумала вовремя! Сейчас хлынут пассажиры с этого рейса, и что я буду делать? Кричать по-английски, что я встречаю Евгения Сальме? Вот влипла!»
Яна бросилась к киоску «Союзпечать».
— Извините! — Она протиснулась перед полной дамой. — Дайте мне что-нибудь большое!
— Совсем обнаглели! — Обиженная дама поджала тонкие, накрашенные губы.
— Большое и бумажное! — настаивала Яна.
— Газету?
