Ворота кладбища были закрыты, и Яна повела своего гостя к заветной калитке, которая, по словам директора кладбища, всегда была открыта.
Хорошо, что она вспомнила про нее. И Ярослав Львович не обманул. Они зашагали по узким тропинкам между могил, в целях экономии места захоронения располагались очень тесно.
Яна зябко ежилась — место было не из приятных. Она вынула мобильный и снова набрала телефон Аси. Ася не отвечала.
— Странно…
— Зря приехали? — уточнил Евгений абсолютно спокойно.
— Может, и зря. Я начинаю нервничать. Вот думаю, а вдруг с ними что-то случилось? Или это кладбище навевает такие мысли? Ты вот не боишься покойников?
Под ногами у Яны хрустели мелкие веточки. Недавнее аномальное явление — обледенение — поломало множество веток, которые теперь валялись под ногами и превратились в ковер.
— А чего здесь бояться? — спросил Женя, не поведя бровью. — Насколько мне подсказывает опыт, бояться надо живых, а не мертвых.
— Как хорошо, что я тебя взяла с собой! Сейчас бы с ума сошла! Нет их здесь! Вот могила Леши…
— Это того, кто должен был прийти? — Евгений всмотрелся в фотографию на могильном памятнике.
— Он… И фотография его, — подтвердила Яна, озираясь по сторонам. — Тишина какая — жуть! Хотя смотри! Кажется, в здании администрации горит свет! Точно! Они там нас и ждут, не на улице же им стоять!
Она поспешила к дому, Евгений двинулся за ней, но у самого входа сказал:
— Ты сходи к своим друзьям, я здесь подожду… Не курю в помещении, покурю здесь, на улице!
Яна открыла дверь. Где находится кабинет директора, она помнила.
— Эй! Есть здесь кто-нибудь? — Яна осторожно заглянула в кабинет и присвистнула.
Длинный стол был заставлен угощением. Тут тебе икра красная и черная и самая дорогая рыба. Салатов, весьма достойно выглядевших, видов шесть, мясная закуска в широчайшем ассортименте, словно к Ярославу Львовичу приезжали представители мясокомбината с подношением, чтобы выпросить удобную могилку.
— Опа! — Яна онемела.
Сразу же появился Женя.
— Соскучился, решил сделать пару затяжек — и хватит… Ничего себе! Тут играют свадьбу? А где народ? Или это поминки? — спросил он, оглядываясь.
— Никого нет… Стол просто ломится. — Яна, не отрываясь, смотрела на сочные фрукты, нарезанные ананасы, розовые персики и светящийся, словно янтарь, медовый виноград. Тут было все! — Я не могу удержаться, а можно мы немного поедим? — спросила Яна и присела с краю стола. — Так много всего, всем хватит, даже если сейчас пятьдесят человек подойдут! Садись, Женя… Поедим! А Ярослав Львович меня знает, он против не будет.
— Почти убедила. — Евгений сел напротив и тоже взял вилку.
Некоторое время они ели молча. Наконец Яна отодвинулась от стола вместе со стулом.
— Хорошо!
— Странно все это, — сверкнул глазами Евгений. — Родители с детства читали нам сказки, русские и свои…
— Чтобы не прерывалась связь с родиной? — уточнила Яна.
— Ага… Так вот помню я одну, про пряничный домик. Так все хорошо начиналось, но почему-то было очень страшно от этой «хорошести». Так просто не может быть. Яркое солнце, зеленая лужайка и веселенький приветливый домик с бабулечкой в кружевном чепце… А потом она поит, кормит и собирается сожрать. Мораль — не надо заходить туда, куда не следует, и лопать чужое. Всегда надо быть настороже!
— Что ты такое жуткое говоришь? Что ты меня пугаешь и во всем ищешь подвох? Только не говори, что включается мужское иррациональное мышление!
— Так и мы так же, как в той сказке! Приехали на кладбище ночью, увидели это чудо и сели есть… Не хватает старушки в чепце. Здесь страшнее, чем в сказке, ей-богу!
Яна секунду подумала.
— Женя, правда, а для кого еда? Если тут никого нет… А вдруг все отравлено? Что-то мне плохо стало! — испугалась она.
— Ты только сейчас об этом подумала? Женская логика явно отличается от мужской! — сказал он.
— Разговорился! Тоже сидел тут со мной, ел, а теперь выводы делает! Может, унесем отсюда ноги, пока нас не засекли? Пока не пришла старушка-людоедка в кружевном чепце? — предложила Яна.
— А как же твои друзья?
— Подождем еще? — Настроение у Яны менялось ежеминутно, а взгляд упал на батарею бутылок с элитной выпивкой.
Евгений ее намек понял с первого раза и открыл бутылку коньяка. Он вытащил из кармана триста евро и положил на то место, где только что стоял коньяк.
— Как компенсация за дорогую выпивку, да и за еду тоже, — перехватил он ее удивленный взгляд. — Это же нормально? Мы же не воры?
— Ладно, оставь! — согласилась Яна и, воодушевленная тем, что за их ночной ужин заплачено, положила себе в тарелку салат из морепродуктов. — Я еще немного перекушу, ты не против? Знаешь, если завтра Леша с Асей, а теперь уже и Ярослав Львович не объявятся, то сразу же пойдем в полицию.
— Как скажешь… — согласился Евгений, с интересом рассматривая Яну.
— А теперь расскажи мне, как ты снимаешь фильмы? — решила отвлечься она.
Тут-то и началось.
Рюмка за рюмкой, потрясающие рассказы Евгения о съемках, о его видении мира, о творческих планах и возможностях, которые воплотились или еще будут воплощены…
И вот уже Евгений, расслабленный, вальяжный и безумно красивый, предлагает Яне тряхнуть стариной.
— В смысле? — не поняла она.
— Я рассказывал, что в молодости увлекался порно? — спросил он.
— Я уже дала понять, что не хочу ничего подобного видеть и слышать, — несколько оторопела она.
Но Евгений гнул свое:
— Мы с тобой так зажжем… У меня и камера с собой! Это будет фильм для личного пользования!
— Мерзавец! — Яна театрально закатила глаза и хлопнула его по щеке.
В принципе она была готова пуститься во все тяжкие с этим красавцем, и ей абсолютно не понравилась его реакция на ее кокетливую пощечину. Евгений с остервенением набросился на нее и принялся трясти как грушу, выкрикивая:
— Ты что сделала?! Да как ты смеешь?! Что ты из себя строишь?! Тоже мне, недотрога!
Вопли вырвали Яну из почти эротического забытья. Она с недоумением обнаружила, что лежит на большом кожаном диване в сапогах и верхней одежде. Рядышком лежал Евгений, а между ними, как оберег, находилась бутылка из-под коньяка, естественно, пустая.
Около «сладкой парочки» почему-то оказался высокий и плотный краснолицый мужчина. И он поочередно грубо тряс за плечи то ее, то Евгения, грязно ругаясь.
— Да что же это такое здесь творится? Разлеглись в директорском кабинете, твою мать!
