– Тебе не кажется, что наш малыш похож на Кара? – прищурилась на сына Поппея.
Захес пожал плечами.
Может быть. Хотя сопоставление показалось ему неуместным. Гордиана всегда учили с почтением относиться к великим деятелям прошлого.
И все же гораздо больше поражали воображение чудные древние скульптуры, во множестве украшавшие город.
Некоторые из них изображали обычных людей. Наверное, прежних правителей города и героев. На постаментах были надписи, но не на латыни, а на старотартесском языке.
Изваяния эти, преимущественно базальтовые, реже мраморные, походили друг на друга. Грозные и величественные люди с тяжелыми, грузными фигурами и руками и ногами, налитыми сильными мускулами. Лица с большими глазами, орлиными носами и огромными прямоугольными бородами, завитыми в мелкие кольца.
Были также и статуи, запечатлевшие каких‑то диковинных животных и птиц, среди которых конь‑единорог и полуптица‑полуженщина сирена были не самыми удивительными. Остальные же скульптуры изображали просто неописуемых монстров.
Исполинские кракены с птичьими клювами и со щупальцами, заканчивавшимися человеческими кистями. Конечно, не совсем «человеческими», ибо на них было не по пять, а по шесть‑семь пальцев, украшенных острыми кинжалами‑когтями.
Люди‑змеи, извивающиеся в дикой пляске. Крылатые, хищно оскалившиеся создания, похожие на пантер, и обязательно у каждой из пасти торчит человеческая рука. Громадные нетопыри с рогатыми человеческими головами, пьющие кровь из несчастных жертв.
Поппея забавно шарахалась при виде каменных чудищ, доставляя своим испугом неописуемое удовольствие маленькому Валерию.
– Что ты, мамочка, они же ненастоящие! – вопило неугомонное дитя и тащило родителей к следующей фигуре, еще уродливее предыдущей.
В один из дней, уже почти перед самым отъездом, фамилия Захесов посетила Старую Крепость, воздвигнутую всего через какую‑то тысячу лет после того, как Атлан благополучно затонул.
Здесь, в полузаброшенном дворике, Валерий обнаружил еще одну статую.
Клыкастое, человекоподобное (но отчего‑то с волчьими ушами и длинными клыками) существо со злыми глазами. Примерно двух или трех локтей высотой.
Если говорить об общем впечатлении, то существо было помесью гигантской летучей мыши со старой ведьмой.
Отчего‑то оно с первого взгляда не понравилось Захесу‑старшему.
– Не трогай! – прикрикнул мэтр на своего отпрыска, пришедшего в бурный восторг при виде уродца.
– Папочка, что ты! Да ведь это горгулья! Смотри, какая забавная!
– Сам вижу, что не крокодил, – проворчал Гордиан. – Ставят всякую мерзость где попало…
– Милый, ну чем ты недоволен? – лениво потянулась разморенная солнцем Поппея. – Наверное, уже всеми мыслями там, среди своих тряпок?
– Наверное!.. – огрызнулся Захес, в душе вынужденный признать правоту супруги.
Он и впрямь ощущал некий дискомфорт, раздвоенность, что ли. Одна его часть рвалась в Серапис, истосковавшись по привычному образу жизни. А вторая, расслабленная и убаюканная бездельем, мечтала остаться здесь, в Тартессе. И было непонятно, кто в этом противоборстве сильнее. Мэтру все больше казалось, что побеждает та, другая, ленивая.
– Пап, ну, пап! Глянь, какие у нее смешные зубки!
Ничего потешного в огромных, похожих на изогнутые кинжалы зубах монстра Гордиан не нашел. Однако чтобы сделать сыну приятное, растянул губы в глупой улыбке.
– Ой! Она кусается! – заверещал Валерий, дуя на порезанный палец и засовывая его в рот. – Противная!
Несмотря на его обиженный тон, было видно, что малышу ничуточки не больно, а просто весело. Надо же, каменная фигура «цапнула» его за палец.
– Покажи‑покажи! – всполошился Захес, сам не понимая отчего.
– Папулечка, не беспокойся! Все нормально!
– Не делай из мухи слона, – равнодушно глянула на крохотную ранку Поппея. – До свадьбы заживет…
Не зажило.
Уже через два дня, когда они летели на дирижабле в Серапис, Валерий ни с того ни с сего потерял сознание.
Сначала подумали, что это всего лишь реакция детского организма на перелет. Воздушные ямы, перепад давления…
– Нет, – покачал головой бортовой медикус. – Здесь что‑то не так.
Он внимательно осмотрел бледного как полотно ребенка.
– Скажите, в последнее время он не переносил каких‑нибудь травм, ушибов, ранений?
Испуганные до смерти родители переглянулись и дружно затрясли головой. О мелком инциденте в крепости никто, естественно, не вспомнил.
– Странно, странно, – протер очки врач. – Похоже… Нет, не берусь ставить диагноз вот так, с кондачка. Советую после приземления тут же обратиться к хорошему специалисту‑гематологу.
Анализы, проведенные в лучших лабораториях Сераписской ЦКБ, показали самое страшное.
– Но отчего?! – рвал на себе волосы Захес. – Что было причиной?
Саул Шнайдер – светило первой величины – бессильно разводил руками.
– О том одному Богу ведомо! Человеческий организм – наивысшая тайна Создателя… Наша медицина еще не разработала точных методик диагностики факторов таких заболеваний.
Тут‑то мэтр и вспомнил о зубастой горгулье.
– Порез, говорите? – с сомнением поцокал языком эскулап. – Вряд ли, хотя… Да нет, не может быть…
– Вы думаете, не обошлось без… порчи?
– Я человек науки… Хотя как правоверный не чуждаюсь и учения Каббалы. Но больше привык основываться на опыте, чем на умозрительных рассуждениях и заключениях. Попробуйте сходить к какому‑нибудь специалисту. А мы пока будем делать все, что в наших силах.
– Но… есть хоть какая‑нибудь… надежда? Пусть самая маленькая?..
– Мужайтесь, доминус. Все в руках Творца.
Не помогли ни «специалисты», ни адепты традиционной медицины.
Его сын был обречен.
Если бы Захес мог, он, не раздумывая, отдал бы всю свою кровь, до последней капли, лишь бы ребенок выздоровел или (пусть хоть так) чтобы хоть ненадолго прекратились его страдания.
«За грехи отцов боги не должны карать детей!» – вопияла израненная душа.
«Милостивые! – стенала. – Или Всемогущий! Это же в ваших (Твоих) силах… Спасите! Спаси‑и‑и!!!»
– Надо было раньше думать! – молвила дежурная сестра.
– Вы что‑то сказали? – очнулся убитый горем отец.
– Говорю, нечего было шляться, где попало, – все так же, мужским, громким и уверенным голосом ответствовала медичка. – Глядишь, и дите здоровеньким бы осталось. Ну‑ка, глянем, что тут у нас…
