Центральные одесские улицы наводнили смешливые французские матросы в шапочках с помпонами и солдаты-наемники из колониальных войск. Угрюмые и неторопливые английские моряки, недолюбливающие французов, держались отдельно. Офицеров Добровольческой армии Деникина можно было узнать по защитным кителям и шинелям из простого сукна. Гетманские казаки щеголяли в новеньких венгерских и австрийских мундирах, петлюровцы – в синих жупанах. Среди этого разношерстного контингента мелькали голубые шинели и четырехугольные конфедератки
[11]
польских легионеров. Глаза разбегались, голова шла кругом от такой пестроты и многоязычия: истинно вавилонское столпотворение.
Кроме военных, в Одессу отовсюду съезжались люди, чья привычная жизнь была нарушена революционными событиями. Аристократы, промышленники, купцы, богема – все искали здесь хоть какого-то забвения от наступающей разрухи и пугающей неизвестности. В маленьких кафе собирались писатели, поэты и артисты. Повсюду висели афиши с именем Вертинского – он давал много сольных концертов.
Знаменитый одесский Привоз превратился в обычную пропахшую нафталином барахолку, где наряду с контрабандными товарами можно было купить все, от фильдеперсовых чулок и фальшивого антиквариата до золотых украшений и поношенного обмундирования.
Молдаванка кишела шумными притонами, в которых грабители и налетчики обмывали удачные дела и намечали новые. Здесь в одноэтажных кварталах процветала торговля крадеными вещами и захудалым тряпьем.
Черные маклеры и шулеры, аферисты всех мастей, рисковые подрядчики и жуликоватые дельцы собирались в ночном кафе на углу Дерибасовской и Екатерининской, закатывали пышные банкеты и обильные попойки.
На Французском бульваре за пару месяцев отгрохали большущую кинофабрику и снимали кино. Кто-то называл это «пиром во время чумы», а кто-то – отдушиной, необходимой людям в годину великих потрясений, дабы не сойти с ума.
В той же гостинице, где господин Делафар снимал просторный неуютный номер, проживали артисты из Москвы. Знаменитая кинодива Вера Холодная поселилась в «Бристоле». Почти ежедневно под окнами собиралась толпа, жаждущая поглазеть на нее. Почитатели ее таланта стояли на ветру, под проливным дождем, под снегом – лишь бы хоть на мгновение увидеть загадочную красавицу…
Делафар оказался большим поклонником синематографа. Будучи в Одессе, он не мог обойти своим вниманием фирму «Мирограф» и не встретиться с актером Петром Инсаровым – главным героем популярных кинолент. В этом не было ничего удивительного, сам всемогущий начальник штаба войск Антанты на юге России господин Фрейденберг оказывал покровительство Инсарову и молодой кинозвезде Вере Холодной. Ничто человеческое не чуждо сильным мира сего!
Впервые Делафар был очарован игрой актрисы еще в Петербурге, в 1916 году, когда на экраны вышел фильм «Жизнь за жизнь» режиссера Бауэра. Вера Холодная создала там образ невесты-бесприданницы, жестоко обманутой князем-обольстителем. Обычную мелодраму с безответной любовью, с роковыми страстями и надрывом Вера сумела превратить в нечто особенное, не поддающееся описанию. Маркиз был покорен. Он слыл романтической натурой и порой – то ли в шутку, то ли всерьез – утверждал, что ведет свой род от героя «Трех мушкетеров», легендарного Атоса, графа де ла Фер. Мог ли он устоять перед возможностью свести личное знакомство с известной артисткой? Инсаров пообещал представить их друг другу. Удобнее всего это будет сделать в «Доме кружка артистов».
Старшие французские офицеры любили заходить в «Дом кружка артистов» в Колодезном переулке. Вся Одесса замерзала, а там было тепло, сияли люстры, пенилось в бокалах шампанское, в перерывах между разговорами звучали стихи, чувствительные романсы и мелодичный женский смех. Фрейденбергу в сей светской обители художественной элиты отвели отдельный кабинет. Это ему польстило.
Изредка в «Доме кружка артистов» появлялась Вера Холодная – безукоризненно элегантная, утонченная, с пышными волосами и нежным белым лицом, на котором горели болезненным блеском черные глаза. Она сразу приковывала к себе всеобщее внимание…
Делафар был как рыба в воде среди подобной публики. Он обладал приятной внешностью и манерами, и этим уже вызывал к себе расположение. Особенно привечали его дамы. Белокурый голубоглазый маркиз говорил на четырех языках и делал превосходные переводы французских поэтов-романтиков на русский язык. В Одессе он надеялся получить место поближе к главному командованию.
– Где устроились, Жорж? – поинтересовался Инсаров.
– В гостинице на Дерибасовской. Номера не отапливаются, но зато до кинотеатра рукой подать. Я и этим счастлив. Господин Биллем обещал помочь с работой. Мы знакомы по экспедиционной конторе в Петербурге, служили вместе.
– Ого! Сейчас он исполняет обязанности французского консула…
– Знаю. Мне повезло, что он здесь.
– Желаю удачи!
Вскоре по рекомендации Биллема Жорж Делафар был зачислен переводчиком в штаб полковника Фрейденберга.
Никому не пришло бы в голову, что два франтоватых молодых человека – Петр Инсаров и Жорж Делафар – агенты ВЧК Апостол и Шарль…
Перед ними стояла задача «выведать соотношение сил и стратегические намерения союзников, выявить тайные пружины, которые могли бы повлиять на исход интервентов с территории Юга».
Москва. Наше время
Марина Ивановна, несмотря на крайнюю растерянность и ужасное самочувствие, держалась стойко и отвечала следователю, ни на йоту не отступая от полученных инструкций. Запомнить их оказалось легко.
Астра позвонила Борисову еще до приезда криминалистов, и тот задействовал свои связи в правоохранительных органах. Приехали адвокаты Ельцовых и Евлановых, обменялись рукопожатием и приступили к «защите прав своих клиентов».
Астру волновало одно: как бы не заглянули в ее сумочку и не обнаружили там «изъятое» с места преступления фото.
Консьержка показала, что «молодая женщина в светло-зеленой курточке приходила дважды, – первый раз, не застав Злату Георгиевну дома, вышла на улицу. Где, вероятно, встретилась с пожилой дамой, и они вместе вернулись обратно». К счастью Астры, рабочий, который объяснял ей, почему вырубился свет, подтвердил: «Эта дамочка в квартиру не входила. Только стучала. Ей не открыли, и она вниз спустилась. Я наверху стены грунтовал, с лестницы все видел и слышал!»
Слова рабочего и свидетельство бывшей свекрови погибшей не вызвали у следователя сомнений. Женщин, основательно помучив расспросами, отпустили.
У подъезда стоял «Мерседес» банкира, сам он сидел внутри, за рулем, опасаясь корреспондентов из уголовной хроники и телевизионщиков, которые, впрочем, пока не прибыли.
– Как тебя угораздило явиться к Злате, именно когда ее убили? – взорвался он, едва супруга опустилась на заднее сиденье. – Не раньше, не позже! Ты славно подгадала! Теперь придется отмазываться! Это чудо, что тебя не застукали здесь чертовы журналисты!
