Караван замер с ними. Лиша спустилась и отворила дверцу.
Элона высунулась, оценила графскую цитадель. И негромко присвистнула.
– Принц не терял времени последние месяцы. Он женат?
Лиша вздохнула. Ей было по-прежнему тошно смотреть на мать.
– Надеюсь, что нет. При дворе сплетничают, что он заваливает каждую молодку, которая состроит глазки.
– Он просто еще не нашел подходящей, чтобы чуток вскружила ему голову, – заметила Элона.
– Мама, я же сказала – молодку. Ты вряд ли подойдешь.
– Эй, не смей так разговаривать с матерью! – подал голос Эрни.
Лиша посмотрела на него, и ей захотелось выть. Он даже сейчас ее защищает. Узнал бы о Гареде – и тогда бы ничего не изменилось. Ночь, да он небось знает. В том, что касалось жены, Эрни был не таким дураком, каким слыл, но Элона не ошибалась в его мужестве.
Лиша прикинулась, будто не слышит.
– Сейчас я отправлюсь на аудиенцию к его светлости и поручу лесорубам проводить вас домой. Когда окажетесь на месте, подальше от чужих глаз, заберите красийские копья и спрячьте в бумажной лавке. Там, где никто не найдет.
Эрни слегка опешил, но Элона и Лиша никак на это не отреагировали, и он кивнул:
– Я знаю куда. У меня есть мочильный чан с двойным дном.
– Да неужели? – поразилась Лиша. – И зачем он тебе, позволь полюбопытствовать?
Эрни улыбнулся:
– Чтобы пронырливые девицы не шныряли, где не надо, и не отравились химикатами для производства бумаги.
– Я пятнадцать лет смешивала и похуже, – напомнила Лиша.
– Да, – согласился Эрни. – Но у меня не было повода рассекретиться. – Он воздел палец. – А ты, юная сударыня, узнаешь мои тайны, когда я сочту нужным, и не раньше. И следи за языком, если хочешь услышать, где спрятано золото.
– Он не блефует, – буркнула Элона. – Я прожила с ним почти тридцать лет и до сих пор не имею понятия.
К ним подъехал капитан Гамон.
– Граф ждет, – сказал он нетерпеливо. – Почему задержка?
К нему частично вернулась былая спесь, поскольку он очутился в графской крепости и под прикрытием арбалетчиков.
– Я отсылаю родителей домой на время общения с его светлостью, – ответила Лиша. – А караван пусть передохнет.
– Он может сделать это в цитадели. Все подготовлено. Внутри безопаснее.
– А здесь какая опасность? – удивилась Лиша.
– Многие новые подданные его светлости родом с юга и не забывают, что эти люди сделали с их домами, – напомнил Гамой.
– Я понимаю, но они гости, а не пленники.
Она обратилась к подоспевшим Гареду и лесорубам:
– Права ли я, надеясь, что лесорубы примирятся с отрядом безоружных красийцев?
– Не волнуйся, девонька. – Седой Ион похлопал по ладони топорищем. – Любой твердолобый, который затеет бучу, пожалеет об этом.
Было жутко слышать старческий голос из уст мужчины в расцвете сил. Лиша уже какое-то время следила, как убывают годы Иона, но не видела его месяцы, и резкая перемена слегка ее напугала. Седина большей частью исчезла, и он тянул скорее на сорок, нежели на семьдесят.
– Ага, – подхватил Даг. – Мы присмотрим.
Гамой покачал головой:
– В королевской грамоте поименно указаны вы, господин Мясник и ваша жена, а также капитан Лесоруб, мастер Тракт и сударыня Лесоруб. – Он указал на Уонду.
– Я? – опешила Уонда. – Зачем я понадобилась графу?
– Никак не могу знать, – насмешливо ответил Гамон.
Энджирцы предоставили женщинам больше прав, чем красийцы, но ненамного. Они не поощряли участия женщин в политике и военных делах. Лиша собралась выпалить желчный ответ, но ее опередил Гаред.
– Полегче, – прорычал он. – Она перебила подземников поболе, чем весь твой карликовый отряд.
Брови Гамона взлетели домиком, и он напрягся. Здесь, в цитадели, «деревянных солдат» больше, но лесорубы все прибывали. Он поджал губы и промолчал.
Гаред хрюкнул и обратился к Иону:
– Следи за караваном, пока мы будем внутри. Не трогать, но и не уходить. Особо присматривай за теми, кто в черном.
– Ладно, мальчишечка, – кивнул Ион. – Не переживай.
Вскоре появился Рожер. По красийскому обычаю, Аманвах следовала на шаг позади, а на шаг за нею – Каваль, Колив и Энкидо; еще в одном шаге за ними шла Шамавах.
– А где Сиквах? – спросила Лиша. – В добром ли она здравии?
Аманвах покачала головой и прицокнула языком.
– Ты думаешь, что знаешь наши обычаи, госпожа Свиток, но в твоих познаниях имеется пробел, если полагаешь, что мужчина приведет ко двору дживах сен.
Аманвах, как всегда, говорила заносчиво, но Лиша уловила затаенную злость. Она поклонилась:
– Я не хотела тебя оскорбить.
Аманвах не ответила.
– Тебя его светлость не звал, – заявил ей капитан Гамой. – Можешь подождать во дворе со своими язычниками.
Аманвах пронзила его взглядом и на миг утратила от такой грубости непринужденность дама’тинг. Каваль с Энкидо напряглись, но она подала им знак успокоиться.
– Мой отец – Ахман асу Хошкамин ам’Джардир ам’Каджи. Шар’дама ка и Избавитель, который объединит человечество. Он тяжело оскорбится от известия, что какой-то князек оставил меня преть на подушках.
– Хоть сам Создатель, мне нет до этого дела, – отрезал Гамой. – Ты будешь ждать, пока не позовут.
Казалось, тонкие брови Аманвах вот-вот сольются воедино, но она не стала спорить.
Лиша поняла, что ситуация ухудшается, и повернулась к Эвину, который рассеянно поглаживал по спине волкодава. В холке тот был ростом почти с нее. В юности она недолюбливала Эвина за эгоизм, жестокость и манеру ни с кем не считаться, но приход Меченого изменил его, как и многих других.
– Эвин, будь любезен, проводи моих родителей домой.
Эвин кивнул и вспрыгнул на место кучера. Тень протрусил к карете, и лошади заржали от страха, натянули поводья и стали на дыбы.
Эвин пронзительно свистнул:
– Тень! Ищи Каллена!
Волкодав громогласно гавкнул и сорвался с места. Эвин дернул поводья, усмиряя лошадей, потом хлестнул, и карета тронулась. Лиша и другие вошли в ворота, а караван остался под зорким присмотром лесорубов и «деревянных солдат».
Графскую крепость как таковую еще не достроили, но заложили фундамент и возвели отдельные части дворца, которые уже действовали. У главного входа выстроился отряд «деревянных солдат» с копьями и щитами наготове.
Лиша подалась к Гареду и понизила голос:
